— Тебе, дружок, не стоило бы забывать, что я всегда уезжаю из Сан-Антонио, когда на ранчо гостит дон Филипе.
Они разговорились, перескакивая с темы на тему, как это обычно бывает, когда люди долго не виделись. Но главным были семейные новости. Беседа, однако, неожиданно зашла в тупик, когда Рафаэль предложил Себастиану совершить вместе с ним марш-бросок в Хьюстон, а потом уже отправиться в Сан-Антонио и на гасиенду в Санта-Фе.
Не без колебаний Себастиан все же отказался и, когда удивленный Рафаэль спросил его о причине, то не очень охотно объяснил:
— Видишь ли, дело в одной женщине. Я познакомился с ней на борту пакетбота по пути из Нового Орлеана. Завтра она отправляется в Сан-Антонио, и я намерен сопровождать ее.
Несмотря на то, что обида на Бет еще не прошла, Себастиан с плохо скрываемым восхищением выдохнул:
— Она — ангел, Рафаэль! Я не встречал более красивой и сладкой женщины.
— Пощади мои уши, — резко прервал его Рафаэль. — Нет и не может быть ангелов среди женщин. — И с вызовом добавил:
— Ни одной!
С упрямым выражением на лице Себастиан все равно повторил:
— А она — ангел! И я все равно на ней женюсь!
— Не жди моего благословения, — не менее упрямо парировал Рафаэль. — Я желаю тебе крепкого здоровья и умения избежать семейных уз, придуманных самим дьяволом для ловли легковерных душ.
В словах Рафаэля было столько горечи, что это не могло не тронуть Себастиана. Он вспомнил Консуэлу и решил, что у Рафаэля есть веские причины для таких суждений.
А Рафаэль, слегка раскаиваясь за свою резкость, спросил:
— Когда ты собираешься жениться — в Сан-Антонио? Или по этому случаю возвратишься в Новый Орлеан?
Себастиан заерзал на стуле, он явно колебался, стоит ли продолжать.
Рафаэль, видя это, открыто высказал свои подозрения:
— Мне кажется, что твоя леди не свободна. А может быть, она относится к типу женщин, которые ищут нового мужа, не отпуская на всякий случай прежнего?
Зеленые глаза Себастиана начали наливаться гневом, и он нарочито вкрадчиво сказал:
— Умоляю тебя, Рафаэль, затормози. Даже тебе я не могу позволить говорить о ней в таком тоне.
Брови Рафаэля от удивления взлетели вверх, в серых глазах появилось изумление:
— Неужели эта женщина так много значит для тебя?
Себастиан твердо ответил:
— Ты даже себе не можешь представить. Она замужем, но, мне кажется, нельзя назвать этот брак счастливым. Я буду изо всех сил стараться изменить ситуацию.
Наступила неловкая тишина, оба мужчины потягивали виски и не произносили ни слова.
Любой, поглядев на них, сразу же определил бы, что они одного корня. Оба были высокими, мускулистыми, жгучими брюнетами, и еще их объединяло независимое выражение лица. И все-таки были и различия. Лицо Рафаэля было тверже, выражение его было скорее жестоким, и это подчеркивала бронзовая кожа, задубленная техасским солнцем и ветрами. От глаз расходилась сеть мелких морщинок, в которые солнце не сумело проникнуть.