Подойдя к складу ближе, они заметили довольно яркий свет в проеме широко открытой двери. Хью и Джон переглянулись.
— Похоже, — прошептал отчим, — что тот, кто послал тебе записку, уже на месте.
— И не скрывает этого, — сухо добавил Хью. Они осторожно вошли в похожее на пещеру помещение. Если не считать зажженной лампы, стоящей у входа на большой корзине, ничто не говорило о возможном присутствии здесь людей. Не было слышно ни единого шороха. Хью, взяв лампу, двинулся вперед, но, сделав несколько шагов, остановился так резко, что идущий следом Джон чуть не врезался ему в спину. Замереть заставила представшая перед ними страшная картина: на полу, как раз в том месте, где проходила колеблющаяся граница освещенного круга, лежало неподвижное тело. Вокруг неестественно повернутой головы образовалась зловещая ярко-алая лужица. Хью опустил лампу, и стало видно лицо убитого.
На грязном каменном полу лежал мертвый Этьен Грае — убийца перерезал ему горло от уха до уха. Лицо Этьена было почти таким же, каким Хью видел его всего несколько часов назад, только в глазах застыл ужас смерти…
Компания, конечно, держала сторожей, которые должны были ходить дозором вокруг складских помещений. Но обнаружить их оказалось не так легко. Сильный запах перегара стоял в комнатке, где, как выяснилось, преспокойно спали двое парней. Глядя в их одурманенные глаза, Хью подумал, что с такой охраной воры и убийцы могли творить свои черные дела, ничего не опасаясь. Пригодились они только для того, чтобы сбегать за городскими стражниками. Те задали положенные в подобных случаях вопросы. Допрос закончился примерно в три часа. Ланкастеры решили, что будить в это время мать Этьена, чтобы сообщить ей ужасную новость, не стоит. Выполнение этой печальной обязанности Хью перенес на утро.
Лишь только окончательно рассвело, он отправился в дом мадам Грае. Настроение было ужасным. Несмотря на доводы разума и уговоры Джона, Хью не покидало острое чувство вины. Конечно, не он вкладывал нож в руку убийцы, но он не подумал об опасности, грозящей Этьену. Жалость к молодому человеку и ощущение собственной вины преследовали его. Но ненависть к убийцам была еще сильнее. Он дал себе слово, что не успокоится до тех пор, пока не покарает их.
Разговор с мадам Грае был именно таким, как ожидал Хью: горьким, печальным и безысходным. Мать и сестры Этьена не могли поверить в обрушившееся на них несчастье, казалось, мать сама погибнет вместе с сыном. В доме Грасов они с Джоном провели несколько часов, стараясь хоть как-то утешить несчастных женщин. Вскоре начали собираться встревоженные родственники: дедушки и бабушки Этьена, его многочисленные дяди, тети, племянники и племянницы. Лишь убедившись, что они смогут хоть немного успокоить семью, Ланкастеры решили уйти. Глядя при прощании в обезумевшие от горя глаза матери Этьена, Хью терзался страшной виной перед этой женщиной. Вид распростертого на полу молодого человека с перерезанным горлом будет преследовать его теперь до конца дней.