Теперь дорога шла через леса, через перелески и степные черноземные земли. Встречавшиеся реки отряд переходил вброд или вплавь — мостов не было. По берегам рек, скрытые густыми древесными зарослями, ютились бревенчатые домики, наполовину вкопанные в землю. В них жили отважные земледельцы, переселившиеся из Московских земель. Продвигаясь на юг, люди держались рек и укрывались в лесах. Сюда шли самые предприимчивые и сильные. В полдень Анфиса увидела подле дубового леса, стеной стоявшего неподалеку от дороги, широкую полосу созревшей пшеницы. «Утром только жать начали», — подумала она, заметив баб, вязавших снопы, и мужиков с косами. Картина привычная… И вдруг люди исчезли, словно провалились. «Уж не показалось ли мне? — Анфиса протерла глаза. — Неужто показалось?»
Послышался конский топот, и навстречу путникам из-за перелеска вылетели вооруженные всадники. Ахнуть не успела Анфиса, как она и ее спутники были окружены.
— Стой! — загремел высокий седобородый мужик, скакавший на гнедом жеребце. — Кто такие, откуда?
Остальные всадники готовы были вступить в схватку. Кто руку держал на рукоятке сабли, кто готовил к стрельбе лук. У всех решительные, строгие лица. Одежда простая, мужицкая — рубаха и штаны из грубого домотканого полотна, ноги в лаптях. Пристав в рысьей шапке с бархатным верхом достал подорожную грамоту.
— Здравствуйте, православные, — сказал он, поклонившись. — Мы-то в Москву, к самому царю-батюшке едем, от черниговского воеводы.
— Здравствуйте, ежели так, — отозвался седобородый и стал читать подорожную. Лицо его подобрело.
Остальные мужики ждали, не выпуская из рук оружия.
Из-за леса вылетели еще десятка два всадников, среди них были подростки и две женщины.
— Подмога, — усмехнувшись, сказал седобородый. — Вся наша деревня тута. Только малые, старики да бабы дома остались. Думали, крымчаки. Так и живем, на пашню оружные выходим.
— Прохор Архипыч! — вдруг крикнула Анфиса, приглядевшись к седобородому. — Серебров, не узнал?
Бывший федоровский приказчик Серебров сощурил глаза.
— И впрямь Степана Гурьева женка! Откуда ты, милая?
Анфиса принялась торопливо рассказывать про свои скитания.
— Это Федор, мой брат, а это Петро, вместе из Крыма бежали… Про мужика моего не слыхал ли, Прохор Архипыч?
Анфиса вспомнила памятный день в деревне Федоровке и всхлипнула.
— Не слыхал, милая, — сожалел Серебров. — Оставайся с нами. Здесь федоровских много.
— Нет, я мужа буду искать.
— Святое дело, бабонька. А мы здеся живем вольготно. Земля жирная, родит вдвое противу нашей. А татары? Нынче не отгадаешь, где раньше голову срубят, — Серебров бросил взгляд на приставов, — здеся, близ татар, или близ царя-батюшки.