— Пожалуйста, немного персиков, — внес свое дополнение в меню герцог, — а также шато лато и шато де куй.
Стол был сервирован возле балконной двери в спальне Этьена бронзовым и халцедоновым столовыми приборами. Этьен и Дейзи сняли вечерние костюмы, зеленый шелковый халат герцога облегал стройную фигуру Дейзи. Босиком, расслабившись, они потягивали шампанское, ожидая первое блюдо.
— Жизнь прекрасна, — тихо проговорил Этьен, поднимая свой бокал.
— Когда ты пришел к такому заключению? — спросила Дейзи, поднимая свой. Ее улыбающееся лицо красиво освещалось единственной свечой, стоявшей на столе.
— Может, лучше… — Этьен посмотрел на Дейзи сквозь стекло бокала. — Мы должны только запереть дверь.
— И отгородиться от мира. На неделю, по крайней мере, — прошептала Дейзи.
— Я думал — навсегда. Дейзи улыбнулась в ответ.
— Достаточно ли одного желания, чтобы все было хорошо?
— Конечно, — легко сказал он.
— Ты хороший, — Дейзи ощущала себя непринужденно, чувствовала себя счастливой, даже случай в опере стерся из ее памяти. Она осознала наконец глубину своей любви.
— Я собираюсь быть еще лучше… как только уйдут слуги.
Дейзи усмехнулась.
— Я могу есть очень медленно и заставить тебя ждать.
— Ну и хорошо, — сказал он, впрочем, без энтузиазма.
— Хорошо? А вы высокомерны, де Век. — Она протянула свой бокал, чтобы наполнить его.
Всетаки он был невероятно устойчив к соблазну проведя большую часть своей жизни в духовном одиночестве, он блестяще научился держать себя в руках.
Его халат сверкнул алой парчой при свете свечей, когда он поднялся, чтобы взять бутылку. Наливая золотистую жидкость в ее бокал, он улыбнулся.
— Любимая, час или два — какое это имеет значение? — Он снова откинулся на своем стуле. Дейзи приняла кокетливолукавое выражение.
— Меня приводит в отчаяние твоя нечеловеческая сдержанность.
— Я должен страстно вздыхать, стоя на коленях? — насмешливо спросил он.
— Иногда было бы неплохо, — сказала она с интонацией молодой деревенской девушки, впервые попавшей в город.
— Если ты этого очень хочешь, то я постараюсь, — сказал он дурашливым тоном.
— Когда? — заинтересованно спросила она.
— Когданибудь… — сказал он со слабой улыбкой. — Когда ты будешь меньше всего этого ожидать.
В его улыбке появилось нечто, что заставило ее встревожиться.
— Не на людях, — быстро сказала она.
— А разве существуют особые законы недопустимого поведения? — Судя по всему, сама мысль о какихнибудь ограничениях была ему неприятна.
— Вероятно, — ответила она, пытаясь вызвать улыбку на его лице.
— Например, в церкви? — вдруг спросил он. Честно говоря, он там не часто бывал.