Надо спешить, подумал Этьен, прибавляя шаг, чтобы успеть до того, пока его визитная карточка пропутешествует наверх, а потом вернется вниз к дворецкому. После этого его начнут разыскивать в гостиной, чтобы передать отказ.
Хорошо, что ковер был толстым, а дверь не скрипнула, так что герцог смог войти без единого звука.
Этьен тихо закрыл дверь за собой, лихорадочно соображая, как Шарбю узнает, что он в этой комнате. Но если все будет идти так, как идет, то в нужный момент он нажмет кнопку вызова прислуги и будет спокойно ожидать появления свидетелей.
Перед дверью комнаты Изабель была новая золотая ширма, и герцог спрятался за ней. Между створками двери оставалась щель, через которую было все хорошо видно.
Его жена и молодой светловолосый священник из Боннарда сидели рядом на розовой софе возле огня. Священник глядел на Изабель и держал ее руки в своих.
Глубоким грудным голосом, какого он никогда не слышал раньше, Изабель ласково говорила:
— Роджер, дорогой, вы так хорошо меня понимаете… Это всегда так восхитительно, когда идет дождь, не правда ли, сердце мое… Помните тот первый день… у Шарля в приемной?
Оторвав свои руки от рук Изабель, священник втянул их внутрь своей рясы, и Этьен услышал стук собственного сердца, когда его жена скинула черную одежду с плеч священника.
— Вы наложите на меня епитимью за этот грех, Роджер, дорогой? — прошептала Изабель. — Я знаю, что очень грешна. Какую епитимью вы выберете?
Она откинула рясу в сторону, и на священнике осталось только шелковое нижнее белье с монограммой. Он, очевидно, еще не совсем отказался, сухо подумал герцог, от всех жизненных удовольствий. Маленькие ручки Изабель гладили плечи молодого священника.
— Сначала ты должна раздеться для меня, дитя мое, — сказал молодой человек строгим тоном исповедника. — Сбрось свою одежду, чтобы я мог тебя видеть такой, какой Господь создал тебя.
— Обнаженной, ваша милость? — прошептала Изабель.
— Как Магдалина перед Господом.
— Так вы — мой Господь, ваше преосвященство?
— Во всем, моя дорогая.
Эрекция откровенно оттопыривала черный тонкий шелк белья. Изабель была явно очарована этим видом.
Она на мгновение прекратила развязывать ленточки голубого пеньюара и расстегнула пояс нижнего белья священника, дабы освободить его возбужденную плоть.
— Я хочу его видеть, — пробормотала она, — хочу приподнять эту нетерпеливую головку.
Она погладила член, и молодой священник тут же закрыл глаза, чтобы справиться со своим возбуждением.
— Хватит, — сказал он мгновение спустя, отводя в сторону пальцы Изабель, — не трогай меня, пока не обнажишься.