Остаток дня и вечер Паша провел в беспокойстве. В девять вечера, когда Жан-Поль проснулся, он снова заперся с ним в библиотеке. К Трикси в постель он пришел только в два часа ночи.
— Неужели все это только из-за Постава? — удивилась Трикси, отодвинувшись, когда Паша лег.
Паша нежно ее поцеловал и повернулся на спину, положив руки под голову. Он лежал, уставившись в потолок, думая о том, что услышал от Жан-Поля.
— Турки снова пошли в наступление, — взволнованно произнес он. — С февраля они высадили в Греции тридцать тысяч солдат. Две недели назад пал Модон. Теперь очередь Неокастрона.
— Ты считаешь, что должен вмешаться?
Трикси понимала его. Борьба Греции за освобождение занимала умы всей Европы.
— Там много моих друзей, — тихо ответил Паша.
— Ты ведь собирался туда вернуться до той ночи у Ланжелье.
— Да.
Вопрос был решен, оставалось лишь определиться со временем. Он давно бы уехал, если бы не прекрасная Трикси Гросвенор.
— А я тебя держу.
Он улыбнулся ей:
— Я сам себя держу.
— Ты знаешь, я хочу, чтобы ты остался со мной навсегда.
— Я тоже этого хочу.
— Если бы не реальность…
В знак согласия он слегка опустил ресницы.
— Если бы не эта досадная проблема.
— Я буду вспоминать об этих днях с большой радостью. Когда состарюсь, стану седой и…
— Замолчи.
Он приложил к ее губам палец, не желая думать о будущем, о завтрашнем дне и всех последующих, когда ее не будет рядом.
— Поцелуй меня, — тихо попросила она. — И обними. Она уговаривала его не думать о завтрашнем дне. Наслаждаться данным моментом.
— Ты самое лучшее, что есть у меня в жизни, — прошептал он.
— Я чертовски хороша собой, — с вызовом произнесла Трикси, покусывая ему губы.
Он хмыкнул.
— И невероятно скромная, — пошутил он.
Так был найден верный тон. Она не хотела ни слез, ни печали. Этого ей хватало в жизни. Пусть Паша сохранит о ней восхитительные, полные радости воспоминания. Они занимались любовью с особой нежностью, осознав неизбежность близкой разлуки. Она хотела запомнить все свои ощущения и эмоции, звук его голоса, его поцелуи, пронизанный истомой накал страстей.
Он никогда не думал, что расставание с женщиной способно вызвать у него такую грусть, пытаясь проанализировать чувства, которые питал к ней. Трикси, несомненно, красива, но женщины, которых он знал до нее, тоже были достаточно привлекательны. Но ни одна из них не вызывала у Паши такого восторга. И дело было вовсе не в ее физическом совершенстве. Он сам не знал, в чем. Но долг перед друзьями, сражавшимися в Греции, превыше всего. Он и без того пробыл здесь гораздо дольше, чем намеревался.