Мало-помалу бутылка Трея опустошилась, но это никак не повлияло на его изысканную софистику, а отпускаемые им едкие замечания граничили с грубостью, которую Импрес не собиралась терпеть.
И отвечала с равной едкостью.
Де Век между тем мастерски изображал спокойствие, сидя в расслабленной позе рядом с Импрес, и пил свою любимую английскую водку, которую ему присылали из его охотничьего домика в Шотландии.
Кто окажется хладнокровнее? — гадали присутствующее, и настроение ожидания заполнило гостиную.
Однако, по мере того, как шло время, Импрес проявляла все большее беспокойство, зная, что вскоре Макс начнет волноваться. Импрес кормила сына, и ее распорядок определяли отнюдь не собравшиеся мужчины, а интервалы между кормлениями ребенка. Она посмотрела на часы в футляре из севрского фарфора, и наиболее учтивые гости стали подниматься и раскланиваться. Трей же всем своим видом показывал, что не собирается уходить. Поэтому герцог, который вознамерился, было, пересидеть Трея, теперь ждал, что подскажет ему Импрес. Она мягко пообещала встречу в опере вечером.
— Вы уверены, что все будет в порядке? — спросил он, не желая оставлять ее с грубым дикарем из Америки, который выпил бутылку бренди.
— Уверена, Этьен, снасибо. И еще раз благодарю вас за Тунис.
Его внимательность к деталям и нежная забота была частью его обаяния, и когда герцог узнал, что Импрес нуждается в более послушной лошади, то немедленно распорядился доставить ее из своей конюшни в тот же день.
— Удовольствие было взаимным, моя дорогая. — Он поклонился с небрежной галантностью, сразу позабыв о своем щедром подарке. — Итак, до вечера. Но вы уверены?… — спросил он загадочно, бросив короткий изучающий взгляд на Трея.
Импрес кивнула и улыбнулась.
Он ответил короткой ослепительной улыбкой и ушел.
— Что такое Тунис? — резко спросил Трей, когда дверь закрылась за герцогом.
Его вопрос вызвал у Импрес раздражение. Это было совсем не его дело. Тот факт, что он остался, несмотря на очевидное предложение удалиться, рассердил ее. У других мужчин хватило учтивости уйти. И она высказала ему все, что думала.
— Тунис тебя совершенно не касается, а тебе следовало бы давно уйти. Ты скверно воспитан.
— Воспитания у меня нет никакого, я думал, ты знаешь, — ответил он небрежно, нисколько не обращая внимания на прозвучавшее в голосе Импрес осуждение. — Это твой поклонник подарил тебе чернокожего раба? — Каждое его слово таило вызов, в каждой фразе угадывалась усмешка.
— Великий Боже! — воскликнула она. — Если хочешь знать, то Тунис не раб, а маленькая лошадка, которую Этьен подарил мне. Она обучена в Северной Африке, отсюда ее имя. И чтобы полностью удовлетворить твое любопытство, скажу, что ее также готовили в Испанской скаковой школе, у нее очень гладкий ход, она чемпион в дрессуре и может считать до двадцати. — Импрес закончила с обидой в голосе, потому что он не пошевелил даже мускулом в своей расслабленной позе.