На какое-то мгновение колода как бы полностью исчезла в сильной руке мужчины. Затем карты стремительным веером заходили в его пальцах: что-то щелкало, сшибалось, отлетало, возвращалось, перекиды-валось, перелетало — и оп! колода вдруг снова оказалась аккуратно собранной. Все это и пяти секунд не заняло Зрители опять восхищенно заахали.
Сдающий вправе тасовать последним. Флора выровняла края колоды, опять проделала знакомый умопомрачительный фокус с мельканием рубашек — и, наконец, протянула окончательно стасованную колоду партнеру, чтобы он снял. После этого она раздала по пять карт.
Адам быстро взглянул на свои карты и положил их на сукно рубашкой вверх.
— Не надо, — сказал он с каменным лицом и положил на стол фишки на пятьдесят тысяч долларов.
— И мне не надо, — сказала Флора. Зрители недоуменно загалдели. Это что же получается? Блефуют оба? Не лучшее время блефовать — когда ставка такой величины! Или произошло чудо, и оба с первого раза получили карты, которые тянут на пятьдесят тысяч долларов?!
— Вызов принимаю, — спокойно заявила Флора, не обращая внимания на шушуканье за спиной.
На руках у нее были три короля и два туза. С такими картами можно поднимать ставку, чтобы вытрясти из Адама побольше денег. И вдруг шальная мысль мелькнула в ее голове.
— Вы не против маленькой дополнительной ставки? — внезапно спросила она, поднимая на Адама смеющиеся фиалковые глаза.
— Разумеется, — без задержки ответил Адам. «Настоящий игрок! И настоящий авантюрист!»
Флора взяла листок бумаги с серебряного подноса, окунула перо в хрустальную чернильницу и написала несколько слов. Сложив бумажку, она протянула ее Адаму. И тот прочел: «В моей комнате двадцать четыре часа. По правилам победителя».
При такой ставке он готов был сразу сдаться. Запереться на сутки в номере с этой роскошной женщиной — разве не замечательно? Да вот только на кону были сто тысяч долларов — немножко великоватая плата за двадцать четыре часа любви.
— Вызов принят. Поднимаю.
Адам взял лист бумаги и быстро написал: «В моей комнате сорок восемь часов. Без всяких правил». Свернул записку и положил в центр стола. Флора дотянулась до нее и, почти не поднимая от стола, чтобы никто не мог узнать содержание записки, прочитала условие Адама. Все внутри нее заходило ходуном. Без правил. Двое суток. Фантазия взыграла, кровь бросилась к голове.
— Вы имеете привычку всегда поднимать ставку? — сохранив внешнее спокойствие, спросила Флора.
— Когда дело того стоит, — с мягкой улыбкой произнес Адам.
Она выложила свои карты на сукно — одну за другой.