— Лучше ты напевай.
Он привалился спиной к дверному косяку и шутливо нахмурился.
— Ты просишь о невозможном!
— Ну же, не робей! Так будешь петь?
— Попробую, — сказал Адам, запирая дверь. Пока молодой человек двигался по направлению к ней через всю просторную комнату, она зачарованно любовалась им. Элегантный темный пиджак сидел на нем как влитой. Благодаря темно-синему шейному платку с бриллиантовой заколкой, который подпирал подбородок, прекрасная голова Адама была вскинута вверх особенно величаво. Длинные иссиня-черные волосы, байронически разметанные по плечам, довершали облик надменного денди. Но в его лице не было той бледности и расслабленности, что заметна у лондонских великосветских хлыщей и парижских щеголей. Глаза хозяина ранчо горели первобытным огнем, и в них, как всегда, прочитывалась дикая, совсем несветская, необузданная чувственность.
— Позвольте просить о чести пригласить вас на танец, леди Флора, — тихо произнес он, протягивая ей руку.
Их пальцы соприкоснулись. И вот уже ее рука покоится в его руке, и оба они радостно улыбаются друг другу — как исполненные взаимного обожания влюбленные, которые втайне упиваются интимными воспоминаниями об общих сладостных утехах и об общих маленьких и больших секретах.
Он обнял ее, покоряясь той же властной силе, которая заставила его отложить важный разговор с Джеймсом. Этой деспотической силой было желание прикоснуться к Флоре и прижать к своей груди — ненасытное стремление к теплоте ее роскошного тела. Девушка обхватила его за плечи и припала к нему, как к источнику блаженства.
Оба замерли на долгие секунды, насыщаясь незамысловатой близостью.
Что-то принуждало их молчать — дабы не нарушить всей торжественной прелести момента. И вдруг оба ощутили странный прилив меланхолии — как будто счастье, достигнув пика, обратилось в свою противоположность.
— Запомни это мгновение, — прошептала Флора, и глаза ее внезапно наполнились слезами. Возникло ощущение, что она сейчас теряет его навсегда… уже потеряла! И это ощущение было настолько сильно, что девушка невольно протянула руку и прикоснулась к его щеке — убедиться, что никакой волшебник не отнял у нее Адама и она обнимает не пиджак на манекене, а живого человека.
Адам молча поцеловал руку, легшую на его щеку, и торжественно кивнул, как бы обещая запомнить это мгновение на всю жизнь.
— Май шестьдесят седьмого, — тихо произнесла Флора, ощущая тепло его дыхания на кончиках своих пальцев.
— Я не забуду.
— Джеймс забирает тебя.
— Не сегодня. И не завтра.
— Но в самое ближайшее время.