— Расскажи-ка мне лучше о братниных детях. Доставь мне это удовольствие. И не искушай меня тем, чего я взять не вправе.
— Чего не хочешь взять, упрямец! Вот рассержусь и возьму тебя силой! Я крепкая! Очень!
Адам рассмеялся.
— Ну, сегодня ночью у нас будет нечестный бой. Я смертельно устал.
— Еще бы тебе не устать! Эта желтоглазая все соки из тебя повытянет. Джеймс сказал, что последние дни ты вообще не спал — она от себя не отпускает.
— Уж очень длинный язык у Джеймса! — досадливо вздохнул Адам. Но при одном упоминании восхитительной Флоры Бонхэм кровь весело заиграла в его жилах.
— Что Джеймса корить? Он правду говорит, — хмуро бросила Весенняя Лилия. — Тсе-дитсира-тси, хоть имя ее назови.
— Да будет тебе! Уехала она.
— Насовсем? — пытливо заглядывая ему в глаза, спросила подруга его юных дней. — И как же ты без нее жить-то станешь?
Адам молча потупился. Пауза затягивалась. Наконец он со вздохом сказал:
— Как, как… Как прежде. Жил как-то раньше… К тому же вот и Люси у меня есть. Дочь и родной клан — это уже немало.
— Стало быть, с графиней кончено?
— Искренне уповаю, — с кривой усмешкой произнес Адам. — Так давно хотел с рук сбыть, что никак в свое счастье поверить не могу… Однако ж ты здорова мучить вопросами сонного человека. Иди к своим детишкам, а допрос отложи до утра, когда я буду посвежее.
— Не думай, что отделался от меня, Тсе-дитсира-тси! До утра так до утра. Но я и дальше буду терзать тебя — пока не скажешь «да».
— Только этого мне и не хватало, — усмехнулся Адам. — Целеустремленной женщины рядом со мной.
— Смейся, смейся, — с задорной улыбкой отозвалась Весенняя Лилия. — И все же моя решимость тебе бы помогла. Короче, к завтраку жди меня — и детишек.
Тут он просто-таки расплылся в улыбке.
— Только, чур, готовишь ты!
— Стану я с детьми есть твою стряпню! А потом дашь Медвежонку урок верховой езды.
— Что еще прикажете? — ехидно спросил молодой человек.
— И волосы мне расчешешь, — сладким голоском невозмутимо ответила Весенняя Лилия.
— Ха! Выдумала! — воскликнул Адам, улыбкой смягчая грубость своих слов. — Ищи другого патлы тебе чесать!
— А вот и поищу!
— Хоть я и валюсь с ног, но ум за разум у меня еще не зашел!
— А своей желтоглазой патлы чесал?
Увы, нет, вздохнул про себя Адам. Если и случалось проводить гребнем по Флориным великолеп-ным волосам, то всегда наспех, торопливо приводя в порядок ее прическу. А для абсароков именно это величайший знак любви — когда мужчина расчесывает волосы женщины.
— Нет, — печально промолвил он.
— Э-э, похоже, желтоглазая ранила тебя в самое сердце.