— А, будь ты проклят! — прошипела Катерина, адресуясь к железному, сковывающему ее бедра поясу девственности.
Скованный из двух обручей, наглухо закрытый и тяжелый, но льнущий к телу, как змея, он был мукой всей ее жизни. Он был сделан точно по мерке и соединял мастерство кузнеца с выдумкой оружейника. Как и весь этот дворец, она была соблазнительна, но неприступна. Пояс постоянно давил ей на живот и ягодицы, вызывая потертости и язвы. В первый год она чуть было не умерла от заражения крови, и пояс послали к кузнецу на переделку. То, что вышло в итоге из его рук, было чуть изящнее, но не менее чудовищно.
Пять лет терпела она эту пытку. Пять лет не могла ни помыться, ни облегчиться как следует. Пять лет пота, ржавчины и унижений.
Никто таких поясов больше не носит. Они отошли в прошлое, о них только в книгах читают да шушукаются со смехом, сидя за пяльцами. А вот она, высокородная дама величайшего двора Обитаемых Земель, закована в железо не хуже каторжника. Ее отец строго придерживается старинных обычаев — обычаев, заведенных предками. Считалось, что женщинам их рода свойственна ненасытная похоть. Никогда Катерина не простит этого отцу.
Впрочем, нет худа без добра. Пока она носит пояс, она вне подозрений. Катерина нежно погладила металл. На нем выгравированы древние защитные руны — но Катерина давно убедилась, что они бессильны помешать ей. Сосредоточившись на том месте, где к поясу был припаян замок, она стала потихоньку нагревать его. Во рту появился металлический вкус — это ее возбуждало. Дело могло кончиться рвотой — ну и пусть. Железный шпенек размягчился от жара, и весь пояс стал теплым на ощупь. Тепло между ног еще больше возбудило Катерину.
Чутьем уловив миг, когда шпенек размягчится окончательно, она потянула за петлю — и пояс приоткрылся настолько, что она смогла стянуть его вниз и переступить через него. Глуп тот, который полагает, что его добро в безопасности, только потому, что запер дверь.
Ноги ослабли и подгибались под ней. Она добрела до постели, торжествующая и словно во хмелю. Где Блейз? Он нужен ей сей же час.
Налив себе бокал красного вина, Катерина стала ждать. Герцог оказал ей услугу, надев на нее пояс девственности: чтобы избавиться от пояса, ей пришлось обучиться колдовству. Ее камеристка Стазия имела тетку, знавшую в этом толк. Катерина, конечно, скрыла от нее свои истинные намерения, сказав, что ее украшения часто ломаются и она хочет сама чинить их. Сомнительное объяснение — но кто осмелится перечить герцогской дочери? Только не старуха, занимающаяся ворожбой в обход законов.