При взгляде на Тариссу в голову ему пришла нехорошая мысль: быть может, Магра сводит их потому, что без этого все может обернуться еще хуже?
Смущенный этими мыслями Джек быстро вытер со стола и вышел наружу, прихватив с собой меч. Ему нужно было поразмяться. Ровас подвесил на дереве пустой пивной бочонок, чтобы Джек упражнялся на нем в нанесении и отражении ударов. Джек качнул бочонок и начал свирепо тыкать в него мечом — только щепки полетели. Ему хотелось крушить и ломать. Железные обручи гнулись, оставляя зазубрины на клинке, зато дерево поддавалось, как масло. Джек изничтожал бочонок, видя перед собой человека, который его подвесил.
* * *
— Нет, Боджер, бренские женщины любят волосатых коротышек.
— Тогда тебе, глядишь, и повезет, Грифт.
— Как и тебе, Боджер.
— Я, может, и невелик ростом, Грифт, но волосатым меня никак не назовешь.
— А затылок ты свой видал? Не хотел бы я очутиться позади тебя в ночь полнолуния.
— Да неужто ты веришь этим басням про оборотней, Грифт? Мало ли что старые бабки рассказывают.
— А ты не замечал, что старые бабки как раз дольше всех и живут?
— Ну и что?
— Да то самое: они потому так долго живут, что знают, каких напастей остерегаться. Ни одна старуха не выйдет во двор при полной луне, не взяв с собой чернослива.
— Чернослива, Грифт?
— Да, Боджер, это самый мощный плод на свете.
— Как это так?
— Ну а что оборотни делают с женщинами? Сперва они имеют их, потом съедают. Не знаю, спал ли ты когда-нибудь с женщиной, которая перед тем наелась чернослива, — но уверяю тебя, приятного в этом мало.
Боджер понимающе покивал. Они выпили за светлый ум Грифта и поудобнее развалились на сиденье.
— А откуда ты знаешь, кого любят бренки, Грифт?
— Мне городской привратник сказал, Длинножаб. А вот в Рорне, он говорит, любят длинных. Кроме того, он рассказал мне кое-что про герцога.
— А что, Грифт?
— Яровит он, похоже, что твой филин. Только этим и живет. Но разборчив, надо сказать.
— Разборчив?
— Ну да. Он пуще всего боится подцепить дурную болезнь. Длинножаб говорит, будто его отец, прежний герцог, от нее помер. Сперва сливы у него отгнили, а после и сам окочурился. Поэтому нынешний герцог спит только с такими, кого никто не трогал.
— С уродками, что ли, Грифт?
— Нет, дуралей, — с девственницами. Только с ними можно быть уверенным, что ничем не заразишься. — Грифт допил свой эль. — Пора, однако, и за работу, Боджер, — скамьи сами собой не вымоются.
— Это ты ловко сообразил, Грифт, — договориться с капелланом. Если б не это, не миновать нам ходить за лошадьми.
— Да, Боджер. Я кого хочешь уговорю — недаром же я умом не обижен.