Мейбор отложил письмо и взял чашу. Любопытнейшие послания, надо сказать. Они прямо-таки окрылили его. Однако нельзя забывать и об опасности — опасности, грозящей лично ему. Отравлять жизнь Баралиса — одно дело, а лишиться земель и положения при дворе — совсем другое. Он должен ступать легко, а говорить тихо и сладкозвучно, как ангел.
Он обмакнул перо в чернильницу и сел писать ответ на письмо с востока. Это заняло у него много часов — Мейбор старался выражать свои мысли как можно тоньше.
* * *
Хват громко постучал в дверь:
— Откройте! Откройте! По делу герцога!
Корселла, свеженарумяненная и отнюдь от этого не похорошевшая, открыла ему и тут же ощерилась:
— Проваливай, малявка.
Но Хват уже просунул ногу в дверь.
— Я друг вашей матушки. Я разговаривал с ней на днях в «Полном ведре». Это я устроил Таулу этот бой.
— Ты мне и правда как будто знаком. Ты кто ж такой будешь? — Корселла, с виду вылитая мать, ее смекалкой не обладала, что вполне устраивало Хвата.
— Я брат Блейза... — Хват приискивал подходящее имя, — Скорч. И должен незамедлительно переговорить с вашей матушкой.
Корселла хихикнула, вспомнив красивого бойца.
— Что-то ты на него не похож.
— Просто у него нос отцовский, а у меня — дядин.
— Гм-м.
— Мне-то все равно — хотите верьте, хотите нет, но что скажет ваша матушка, когда узнает, что вы закрыли дверь перед посланцем самого герцога?
Госпожа Тугосумка была, как видно, не слишком нежной матерью, ибо Корселла, пораздумав, сказала:
— Ладно, входи.
Они привела его в большую комнату, куда он заглядывал из переулка. Пребывающие там дамы не удостоили его взглядом. Здоровенный мужчина, которого Хват прежде не видел, точил нож, сидя в углу. Хват вознес про себя молитву, чтобы Таул оставался там, где он есть: недоставало еще подвергнуться разоблачению. Корселла ушла и вскоре вернулась.
— Матушка ждет тебя в своей комнате.
Госпожа Тугосумка в ночных одеждах являла собой незабываемое зрелище. В белой сорочке и белом же чепце она походила на безобразного ангела-мстителя. В комнате стоял какой-то мерзкий душок — не иначе как от крысиного масла.
Хвату было не по себе, но он решился не подавать виду. Он поцеловал ей руку.
— Добрый вечер, прекрасная госпожа.
Прекрасная госпожа, не поддаваясь на лесть, отдернула руку.
— Раньше ты не говорил мне, что ты брат Блейза.
— Случая не было, — пожал плечами Хват. И добавил: — Притом меня весь Брен знает — я думал, что и вы знаете тоже. — Этого как будто хватило — госпожа Тугосумка уверовала.
— Ну и чего тебе надо?
— Я насчет вашего с братом уговора... — Хват умолк, надеясь, что Тугосумка договорит за него.