Линли узнал Моллисона по его фирменной черте: дважды сломанному в крикетных баталиях носу с вдавленной и так и не выправленной переносицей. Лицо у него обветрилось от пребывания на солнце, на глубоких залысинах проступила россыпь веснушек. Под левым глазом красовался синяк размером с крикетный мяч — или даже кулак, — и синяк этот по краям уже начал желтеть.
Моллисон протянул руку со словами:
— Инспектор Линли? Мейдстоунская полиция сообщила, что попросила у Скотленд-Ярда подмоги. Как я понимаю, вы и есть эта помощь?
Линли пожал ему руку. Моллисон ответил крепким рукопожатием.
— Да, — ответил Линли и представил сержанта Хейверс. — Бы связывались с полицией Мейдстоуна?
Моллисон кивнул сержанту Хейверс, одновременно отвечая:
— Я с прошлой ночи пытался добиться от полиции какой-то ясности, но вы умеете уходить от ответов, не так ли?
— Какого рода информация вас интересует?
— Я бы хотел узнать, что случилось. Кен не курил, так откуда эта чушь о загоревшемся кресле и сигарете? И как в течение двенадцати часов загоревшееся кресло и сигарета могли превратиться в «предполагаемое убийство»? — Моллисон снова прислонился к беленой кирпичной стене. — Честно говоря, у меня, наверное, просто реакция: до сих пор не могу поверить в его смерть. Ведь только в среду вечером я с ним разговаривал. Мы поболтали. Распрощались. Все было замечательно. И вот такое.
— Об этом телефонном звонке мы и хотели с вами поговорить.
— Вы знаете, что мы разговаривали? — У Молли-сона вытянулось лицо. Потом он заметно расслабился. — О, Мириам. Конечно. Она сняла трубку. Я забыл. — Он снова сунул руки в карманы и поудобнее прислонился к стене, словно собирался надолго здесь задержаться. — Что я могу вам рассказать? — Он с бесхитростным видом переводил взгляд с Линли на Хейверс, как будто в том, что их встреча протекала в коридоре, не было ничего необычного.
— Мы можем войти в вашу квартиру? — спросил Линли.
— Это не очень-то удобно, — сказал Моллисон. — Мне бы хотелось уладить это дело здесь, если можно.
— Почему?
Он кивнул в сторону квартиры и сказал, понизив голос:
— Из-за моей жены, Эллисон. Мне бы не хотелось лишний раз ее волновать. Она на восьмом месяце и неважно себя чувствует. Все так зыбко.
— Она знала Кеннета Флеминга?
— Кена? Нет. Ну, разговаривала с ним, да. Они иногда болтали, если встречались на вечеринках и разных мероприятиях.
— Тогда, я полагаю, его смерть не произвела на нее шокового впечатления?
—Нет. Нет. Ничего подобного. — Моллисон улыбнулся и тихонько стукнулся головой о стену в порыве самоуничижения. — Я паникер, инспектор. Это наш первый. Мальчик. Не хочу никаких неожиданностей.