— Извини. Что-то вроде условного рефлекса. — И упрямо повторил: — Так девочка была здоровенькой?
— Откуда ты знаешь о младенце? Нет, не отвечай. Ясно: об этом говорят в Келдейл-холле.
— Похоже, сбылась местная легенда.
— Вроде того. Бертон-Томасы по всякому поводу твердили, что в гостинице можно иногда расслышать доносящийся из аббатства плач младенца. Подозреваю, на самом деле все проще: ветер завывает, попадая в щель между северным приделом разрушенного храма и главным нефом. Так бывает несколько раз в год.
— Откуда ты знаешь?
— Мы с братом еще подростками как-то провели там пару недель, пока не установили, откуда доносится этот звук. Разумеется, Бертон-Томасов мы разочаровывать не стали. По правде сказать, вой ветра не так уж и похож на плач младенца.
— Что же было с младенцем?
— Не даешь уклониться от темы? — Стефа прислонилась щекой к его груди. — Я мало что знаю об этом. Прошло уже три года. Отец Харт нашел девочку, поднял переполох, Габриэлю Лэнгстону пришлось расследовать эту историю.
Бедняга Габриэль! Ему так ничего и не удалось выяснить. Прошло несколько недель, возмущение улеглось. На похоронах присутствовала почти вся деревня; на том и делу конец. Печальная история.
— Тебе стало легче, когда она закончилась?
— Конечно. Ужасы мне не по душе. Я не впускаю их в свою жизнь. Я хочу заполнить ее смехом и безумным весельем.
— Наверное, других чувств ты просто-напросто боишься.
— Да. Но больше всего я боюсь прийти к тому, к чему пришла Оливия: вложить в человека всю душу и потерять его. Я не могу даже находиться с ней рядом. Пол умер, и она навеки погрузилась в траур. Я не хочу сделаться такой, как она. Ни за что! — Последние слова она произносила с силой и гневом, но глаза ее сияли непролитыми слезами. — Пожалуйста, Томас! — шепнула она, и тело его ответило, гибкое, как ртуть, расплавленное желанием.
Он потянул ее к себе, ощутил ее страсть и жар, услышал радостный вскрик и понял, что тени до поры отступили.
— А как же Бриди?
— В каком смысле?
— Она так одинока. Похоже, этот селезень — ее единственный друг.
Стефа рассмеялась. Свернувшись на боку, она легонько терлась о него спиной.
— Бриди у нас особенная, верно?
— Оливия совсем ею не занимается. Бриди растет как круглая сирота.
— Оливия прежде была другой. Но Бриди слишком похожа на Пола. Как две капли воды. Оливии тяжело даже смотреть на нее. Она так и не справилась с этой утратой. Наверное, она никогда с ней не справится.
— Так чего же ради она задумала вновь выйти замуж?
— Ради Бриди. Пол был строгим отцом. Оливия считала, что обязана кем-то заменить его. Уильям был готов занять его место. — Стефа говорила все медленнее, проваливаясь в сон, — Не знаю, чего она ждала от этого брака для самой себя. Но мне кажется, больше всего она мечтала о том, чтобы кто-то занялся Бриди. Могло бы получиться неплохо. Уильям умел справляться с Бриди. И Роберта была добра к ней.