— Ты не можешь и вправду думать, что мы с Ллойдом любовники, — дрожащим голосом сказала Сильвия. — Он мой друг. Он мне нравится… я люблю его, да, как человека, но… — она умолкла и облизала внезапно пересохшие губы кончиком языка.
— Не надо, Сильвия, — взволнованно произнес Рэн. — Идем со мной, — потребовал он, взял ее за руку, прежде чем она успела его остановить, и повел через покрытую гравием площадку и тисовую аллею в ту часть сада, которую Сильвия еще не успела исследовать.
Через просвет в живой изгороди Рэн показал ей маленький, потайной садик, полностью засаженный белыми розами, от запаха которых у Сильвии закружилась голова.
— Брат моего деда посадил эти розы в память о единственной женщине, которую любил. Она умерла от воспаления легких незадолго до назначенной свадьбы, и эти воспоминания — все, что у него осталось. Я не хочу, чтобы у меня остались одни только воспоминания о тебе, Сильвия. Я люблю тебя, — хрипло признался Рэн. — Я всегда любил тебя и всегда буду любить. Я не говорил этого раньше, потому что считал, что у меня нет на это права… Сначала ты была слишком юной, потом появился Уэйн, потом…
— Ты любишь меня? — Сильвия с недоверием уставилась на него. — Но прошлой ночью ты сам говорил мне, что не… Ты говорил, что знаешь, как больно мне любить тебя, но…
Она осеклась, услышав его резкий вздох.
— Нет, — поправил ее Рэн. — Я пытался сказать, что это мне больно любить тебя, зная, что ты не любишь меня в ответ.
Секунду они оба смотрели друг на друга в молчании, но затем, робко, будто не конца поверив услышанному, Сильвия протянула руку к его лицу и дрожащими пальцами погладила щеку.
— Ты любишь меня, Рэн? Я не… не… Я боюсь поверить, потому что… — Она умолкла и сжала губы, чтобы скрыть их дрожь.
— Боже, Сильвия, что я наделал… что мы наделали? — хриплым голосом воскликнул Рэн. — Я любил тебя, когда тебе было шестнадцать, и я не имел права испытывать к тебе такие чувства. Я любил тебя, когда тебе было семнадцать, и ты меня чуть с ума не свела своими приставаниями. Я любил тебя, когда тебе было девятнадцать, и ты швырнула мне свою девственность, как перчатку, отдала мне свое тело, но отказала в любви.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — прошептала Сильвия. — Ты так разозлился на меня, когда я приехала в «Отель-Плейс»с Уэйном и «зелеными».
— Это была не злость, а ревность, — сухо сказал Рэн. — Ты и не представляешь, сколько раз мы могли бы оказаться с тобой в одной постели, если бы не эта «злость». Это или отталкивало тебя, или…
— Тогда почему…? Почему ты не ложился со мной в постель? Ты ведь знал, как сильно я этого хотела, как сильно хотела тебя.