«Кто меня предал?» – спросила она, отметив, что голос звучит равнодушно, и даже холодно. – «Это уже ни на что не повлияет, поскольку я ваша пленница». – Сестры уставились на нее так, словно удивились, что она умеет говорить.
Кэтрин слегка наклонилась вперед, подняв руку. Глаза Красной превратились в щелки, когда Фелаана перехватила ее руку прежде, чем удар достиг цели.
«Ее без сомнения казнят», – твердо заявила женщина своим скрипучим голосом, – «но она воспитанница Башни, и ни одна из нас не в праве ее бить».
«Убери руку, Коричневая», – прорычала Кэтрин, взвизгнув, ее тут же окутал свет саидар.
Немедленно каждая из женщин в карете, кроме Эгвейн, засияла Силой. Они таращились друг на друга как дикие кошки, только что не шипели и не пускали в ход когти. Но не все. Кэтрин и Сестра повыше, сидевшая сбоку от нее, ни разу не посмотрели друг на друга. И перевес, судя по всему, был на их стороне. Что, во имя Света, здесь происходит? Враждебность, повисшая в воздухе, была такой сильной, что ее можно было резать как хлеб.
Через мгновение, Фелаана отпустила запястье Кэтрин и откинулась назад, но никто и не подумал отпустить Источник. Эгвейн внезапно решила, что никто из них не хочет быть первой. Их лица в бледном лунном свете выглядели спокойными, но Коричневая схватилась за шаль, а Сестра, сторонившаяся Кэтрин, не переставая, разглаживала свою юбку.
«Думаю, пора», – сказала Кэтрин, сплетая щит. – «Мы же не хотим, чтобы ты выкинула какую-нибудь глупость…» – Ее улыбка не предвещала ничего хорошего. Эгвейн только вздохнула, когда плетение отсекло ее от Источника. И так сомнительно, чтобы она смогла обнять саидар, но даже если бы она попыталась, против пяти готовых использовать Силу Сестер, она продержалась бы не дольше секунды. Ее спокойная реакция, кажется, разочаровала Красную. – «Возможно, это твоя последняя ночь в жизни», – продолжила та. – «Я ни капли не удивлюсь, если Элайда прикажет тебя укротить, а утром отрубить голову».
«Или даже ночью», – кивнув, добавила ее долговязая компаньонка. – «Думаю, Элайда с нетерпением ждет тебя в гости». В отличие от Кэтрин, она просто констатировала факт, но, без сомнения, она тоже была Красной. И она с подозрением поглядывала на остальных женщин, словно подозревала, что те могут что-то предпринять. Очень странно!
Эгвейн сдержалась, отказавшись им отвечать, хотя они этого ждали. Кэтрин – уж определенно. Она собиралась с достоинством пойти на плаху. Неизвестно, хорошей или плохой она была Амерлин, но умрет она достойно, как и подобает настоящей Престол Амерлин.