— Чувственна и восхитительно сексуальна, — прошептал он.
Наконец он притянул ее к себе и прижался губами к ее губам с такой страстью, что ей показалось, что она теряет сознание. Он легко опустил ее на спину на шелковое покрывало и лег на нее. Даже через одежду она ощутила жар его тела.
— Ты все еще одет, — прошептала она, едва его губы оторвались от ее, чтобы покрыть поцелуями ее тело.
— Да. — Он поднял голову и хитро прищурился, встретившись с ней глазами. — А ты совершенно раздета. Ты чувствуешь что-нибудь особенное?
— Что? — смущенно переспросила она. — Свою уязвимость, наверное.
— Больше ничего? — мягко спросил Дэвид. И он прижался грудью к ее груди.
Шероховатая ткань рубашки слегка щекотала ее голую грудь, и это, неожиданно для нее, возбуждало.
— Может быть, еще что-нибудь, любовь моя?
Да, было и еще кое-что. Беззащитность ее собственной наготы, превосходство его все еще одетого тела — все это усиливало эротическое возбуждение, пронизывавшее ее. Вскрикнув, она спрятала голову у него на плече, чувствуя, как ее спина изгибается ему навстречу.
— Я ждал этого, — сказал он охрипшим голосом. — Но мы не будем торопиться. — Его губы дотронулись до ее соска, и он вдохнул в себя горячий, свежий запах ее тела.
— Теперь я попробую твой мед, Билли.
Он сжал руками ее грудь.
— Разреши мне поласкать твою прелестную грудь. — Прикосновение его губ вначале было очень нежным, но затем становилось все более сильным, в то время как его пальцы сжимали ее грудь. В сладком бессилии она откинула голову на шелковую простыню.
— Ты чувствуешь биение ритма жизни, Билли? — Его горячий шепот еще сильнее разжигал в ней желание.
Внезапно его колено оказалось между ее ногами. От этого прикосновения у нее перехватило дыхание. Грубая ткань его джинсов царапала ее кожу, но она не обращала на это внимания.
«Биение жизни, — как в тумане думала Билли, биение ее трепещущего сердца, его губы на ее груди, его нога у ворот ее лона. Жаркое, гулкое, необъяснимое биение жизни. — Да, этот мощный пульс внутри меня — это биение самой жизни».
Наконец Дэвид поднял голову, и она увидела его разгоряченное, возбужденное лицо. Он тяжело дышал.
— Я чувствую, что не могу больше ждать. Наше время настало.
Он приподнялся, не отрывая от нее горящих любовью глаз. Его руки дрожали, когда он начал расстегивать свою черную рубашку.
— Через минуту я буду таким же уязвимым, как и ты. — Он смущенно улыбнулся. — Удастся ли мне наконец справиться с этими пуговицами?! — Он вытащил рубашку из брюк и снял ее, его бронзовые плечи будто светились в лунных бликах.