Пижма развернула потертый пергамент.
— Мне кажется, что самое важное скрыто вот в этих четырех строчках, — сказала она. — Вот послушайте:
Ступай, найди подарок.
А та слеза, одна,
Не спрятана далёко,
И всем она видна.
Вооружившись очками, Ролло еще раз перечитал про себя таинственное стихотворение.
— Нет сомнений в том, что оно адресовано брату Хиггли, — заявил он. — А не спросить ли нам его, что он думает по этому поводу?
В этот момент брат Хиггли и Кротоначальник появились на пороге винного погреба, откуда они выкатили солидный бочонок ежевичного вина.
Предводитель кротов разогнулся и зафыркал:
— Хур-хур-р, Хиггли! Тепер-рь пер-ретащим бочонок в тот угол.
В это время со стороны зерновой кладовой послышался голос Ролло:
— Уважаемый брат Хиггли, не уделите ли нам минутку?
Оставив Кротоначальника одного перекатывать бочонок, брат Хиггли подошел к друзьям. Физиономия его расплылась в добродушной улыбке.
— Вовремя вы, ребята, — рассмеялся он. — Как я ловко избежал лишней работы! Пускай крот бочки таскает. Ладно, говорите, чем могу быть вам полезен?
Командор выдр поднялся на стену, где ему тотчас же доложили дежурные:
— Ни одной чайки в округе не видно. Все чисто. Командор только покачал головой:
— Смотрите внимательнее. Пару дней еще подежурим. Может быть, чайки просто наблюдают за нами издалека.
Уловив краем глаза какое-то движение на опушке леса, он опустил глаза и увидел выходившую на поляну хорьчиху. Весь ее внешний вид — латунные серьги, татуированные лапы, потертая морская одежда — говорил о том, что она принадлежит к племени морских пиратов.
Хорьчиха приветливо помахала лапой выдре:
— Эй, ты, вислохвостый! Что это за местечко? Случайно не Рэдволл?
Шкипер сразу же насторожился:
— А если и так, хитроносая? Тебе-то какое дело?
— Да так, просто интересно. Ты не обижайся. Шкипер фыркнул, оскорбленный бестактностью хорьчихи:
— Ну ты даешь! Чтобы я обиделся из-за того, что какой-то пират назвал меня вислохвостым? Да если бы я сейчас был внизу, я бы этим хвостом тебе так врезал, не хуже любого весла получилось бы!
На делано добродушной физиономии Ромски промелькнуло злобное выражение.
— Ну ты, толстяк отъевшийся! Хорошо тебе говорить оттуда, сверху. А спуститься боишься, пес речной?
Командор погрозил ей кулаком:
— Знаешь, пират, много детей было у моей матери, но, честное слово, дураков среди моих братьев и сестер не водилось. Признавайся, где твоя сабля, где кинжал? Спрятаны в травке где-нибудь поблизости? А еще на шаг дальше дюжина-другая твоих приятелей? Так что выкладывай все, что хотела сказать, и проваливай отсюда.