— Оставь это, — сказал он более грубо, чем хотел.
Она замерла, напряглась от его прикосновений, и он обхватил ее руку. Пальцы переплелись, ладонь коснулась ладони. Он долго молчал, просто сидел и ждал. Постепенно ее напряжение ослабло, она приняла его заботу, и, когда она мягко сжала пальцы, его охватила буря эмоций.
Он еще долго молчал, просто не мог говорить.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Он не ответил «пожалуйста», а она не добавила «это много для меня значит», все было понятно и так.
Через минуту она опять заговорила:
— У тебя, наверное, плохие ассоциации с больницей.
— А у кого хорошие?
— Ну, не у всех такое прошлое, как у тебя.
Ее проницательность снова поразила его. Ему захотелось рассказать ей о своем прошлом, о том, чего он не рассказывал даже Кристине. Но, может быть, его прошлое ее вовсе не интересует.
— Мы навестили маму, должно быть, раз пятьдесят, пока были в Сиднее. «Она проходит лечение» — так они это называли, и помню, что я удивлялся, как слово «лечение» связано с тем, через что она проходила.
Мягко, едва заметно, она сжала ему ладонь — ободряя, успокаивая.
— Больше всего меня угнетали мелочи: запах, грохот тележек, которые они там возили, скрип обуви сестер. Они провоцируют рефлекторную реакцию… похожую на страх.
— Я понимаю тебя.
Она думала не только о смерти его матери, а еще и о своей сестре и ее нерожденном ребенке. Он снова сжал ей ладонь, придвинул ее руку ближе к своей, пока их локти не коснулись на ручках кресел!
— Благодарю тебя. — Просто хриплый выдох, но он знал: она благодарит его за то, что он разделяет с ней все это.
Сколько раз за последние недели он вспоминал ее слова, сказанные в гараже в тот день, когда она пришла к нему: «Ты готов делить со мной только тело». До сегодняшнего дня он упрямо хватался за ложно понятое чувство справедливости: ведь он действительно никогда не обещал ничего другого. Потому что никогда не думал, что ему нужно что-то еще.
И только когда он увидел ее снова, ему неожиданно открылась вся правда: он хотел больше. Это началось с той игры в гольф, когда он сказал, что его уволили. Тогда же, после звонка Зейна, ему захотелось заботиться о ней, быть с ней рядом.
Теперь он понял все, но еще многое оставалось недосказанным. Однако это его уже не волновало — сидя с ней рука об руку, утешая ее, он ощутил такую гармонию, как если бы неожиданно все в его жизни нормализовалось.
Куэйд понимал, что больница не самое подходящее место, но ему надо хотя бы начать этот разговор.
— Они уволили меня потому, что другая фирма получила конфиденциальную информацию. — Он затряс головой: — Они были правы, она шла от меня.