Улыбка скользнула по губам рыцаря. Если бы саксонка видела, что он так смотрит на нее и так нежно прикасается к ней, то уже дала бы волю своему острому язычку! Мрачная решимость вдруг овладела Мерриком.
Он не прикоснется к девушке этой ночью — даже пальцем! — потому что хочет подвести ее постепенно к вершине наслаждения и услышать сладостные стоны и слова страсти, которые невольно сорвутся с ее уст. Он хочет почувствовать, как горячо смокнется ее плоть вокруг его плоти…
Подавив сожаление, Меррик разделся, но когда собрался потушить свечу, уловил сверкание золотистых глаз, поглядывавших на него из-за спинки кресла. Это был кот Аланы, тот самый, чьи когти оставили отметины на его плечах.
Рыцарь пересек комнату и распахнул дверь. Схватив свою рубаху, он замахнулся на кота.
— Пошел отсюда! — пробормотал он. — Ну ты, чертово отродье!
Шипя и размахивая хвостом, кот выскочил из своего укрытия и выбежал в распахнутую дверь.
Успокоившись наконец, Меррик забрался в постель и лег рядом с Аланой. Он отвел волосы с ее лица, крепко прижал к себе, закрыл глаза и вскоре заснул.
Однако сон Аланы не был безмятежным. Дремота отуманила сознание и сковала измученное усталостью тело, но забытье не оказалось целительным бальзамом. В глубинах мрачной бездны, где девушка искала убежище, беспокойный разум не давал отдыха. Темная сторона духа накрывала ее своей тенью, и пришел тот сон, которого она так боялась…
Рыцарь вновь настигал ее… тот самый… и все же чем-то отличавшийся от прежнего.
Она находилась на берегу моря. Острый солоноватый запах раздражал ноздри, порывистый ветер развевал волосы и юбки. Шум прибоя звучал в ушах. Повсюду, насколько хватало глаз, простирались просторы моря и небес.
Но вдруг запах моря обернулся смертным смрадом, удушающим и тошнотворным. Наплывающие друг на друга образы и формы передвигались, угрожающе громоздились и окружали со всех сторон. Тьма смыкалась вокруг Аланы и давила так, что едва можно было дышать. Отчаянно стараясь вырваться, она пустилась бежать, как будто ее преследовали демоны и исчадия ада. Да, может быть, так оно и было, потому что снова рыцарь оказался перед нею.
Он сидел на своем огромном вороном коне. Глаза сверкали из-под шлема. Кровь застыла у нее в жилах от ужаса. Меч рыцаря высоко поднялся над ее головой. Она стояла, застыв от страха, а тяжелый клинок, повиснув на мгновение в воздухе, стал стремительно опускаться… Она не могла пошевелиться. Могла только кричать, кричать и кричать…
— Саксонка! Проснись! Что с тобой? Слышишь меня, девочка? Ничто тебе не угрожает! Проснись!..