Слабость, а скорее всего потрясение заставило его опуститься на подушку. Иган помог ему устроиться поудобнее. Камерон лежал бледный, черты лица заострились. — Ты ее обвинил в этом? При всех? Иган помедлил.
— Нет, я не стал обвинять ее открыто. Хотя ей это сказал. — Он поджал губы. — Но она все отрицает.
Камерон заглянул в глаза своему верному другу.
— Скажи, что это неправда. Скажи, что она не предала меня!
Суровое лицо Игана смягчилось, потому что он понимал сомнения Камерона и сочувствовал ему. Он покачал головой.
— Если бы я мог, я сделал бы это, Камерон. Но все указывает на нее. А против правды не попрешь.
Он скоро поправится. В этом Камерон не сомневался. Но что делать с душевной раной? Иган был его лучшим другом. Он не задумываясь отдал бы свою жизнь за Камерона. И он не мог не прислушаться к тому, что говорил Иган. А Иган считает, что Мередит покушалась на его жизнь. К тому же она хотела убежать от него. И не раз умоляла дать ей свободу.
Его смерть была бы ей только на руку.
— Никому не говори об этом, — приказал он. — Я сам докопаюсь до правды.
— Но, Камерон… Камерон отвернулся от него.
— А теперь оставь меня одного, — устало сказал он.
О состоянии Камерона Мередит узнала от Гленды. Он выжил, но потребуется еще несколько дней, чтобы восстановить силы. И именно Гленда неохотно сообщила ей, что Камерон был отравлен.
Мередит была потрясена.
— Не может быть! Кто мог сделать это?
Гленда смущенно молчала, отводя взгляд. И тут Мередит все поняла…
— Он думает, что это сделала я?
— Он дурак, — быстро сказала Гленда. — Из-за болезни совсем разучился соображать.
Мучительная боль пронзила ее тело. Мередит судорожно глотнула воздух и посмотрела на подругу блестевшими от слез глазами.
— А ты Гленда? Ты веришь, что я его отравила?
— Раньше я, возможно, поверила бы. Но теперь — нет. Наберись терпения, Мередит, — сказала она, обнимая подругу за вздрагивающие от рыданий плечи. — Наберись терпения и верь, что все будет хорошо и Камерон поверит в твою невиновность.
Они долго плакали обнявшись. К утру у Мередит высохли слезы. Заскрипел засов, и дверь распахнулась. Она стояла у окна и даже не обернулась, подумав, что это служанка принесла завтрак.
— Унесите еду назад, — сказала она. — Я не голодна. Она услышала, как поднос поставили на стол.
— Ты должна есть, милая, потому что я хочу, чтобы мой сын был жив, здоров и всем доволен.
Мередит побледнела. Ей хотелось броситься к нему, утешить, ведь он чуть не умер. Он побледнел, осунулся, под глазами залегли темные тени, отчего глаза казались темнее, чем обычно.