— Они не станут подчиняться ни вам, ни мне, сэр, — не моргнув глазом солгала Джоанна.
Таким образом, когда они увидели у лондонского моста, к которому направлялись, большой отряд всадников, гонца Джона нисколько не удивило, что Бьорн радостно приветствует их командира. Из всех задержек, разочарований и неудач этого предприятия само собой вытекало, что отряд должен был возглавлять не кто иной, как сам лорд Джеффри Фиц-Вильям. Все было предопределено заранее. Должно быть, эта женщина находится под защитой самого Бога! Эта уверенность не оставила места подозрениям. Гонцу показалось вполне естественным, что лорда Джеффри вызвали на церемонию посвящения в рыцари и теперь он станет сопровождать свою невесту в городе.
Однако король не принял уверенность своего посланника во внимание. Он знал, что присутствие Джеффри не входило в планы церемонии, и громко обозвал гонца ослом и олухом. Несомненно, кто-то, возможно даже сам гонец, осведомил о приглашении графа Солсбери, а тот, в свою очередь, послал за Джеффри, чтобы таким образом держать девушку под своим наблюдением и подавлять любые сплетни о ней. Джон испытывал досаду, но отнюдь не злость. Очевидно, его брат не доверяет этой маленькой потаскухе, но в то же время не собирается и отказываться от ее огромного приданого и наследства. Вполне благоразумно с его стороны. Сын, естественно, в силу своей горячности и чувства долга не отречется от невесты. Джон покачал головой. Вильяму следовало бы уяснить, что король будет крайне осторожен с его невесткой.
Проблема, однако, не представляет существенной важности. В настоящее время Джон не испытывает «голод»! Его гораздо больше волнует Изабелла и старший сын, да и вокруг столько других лакомых кусочков… Кроме того, гораздо интереснее будет покувыркаться с этой девчонкой, когда Джеффри уже безвозвратно свяжет себя с нею брачными узами.
Джон улыбнулся, немало повеселев при мысли о будущих душевных муках Джеффри.
О, какая ярость захлестнет этого гордого, как петушок, племянничка! К тому времени даже этот крикливый буян не сможет повысить голос в знак протеста. Если Филипп Французский будет покорен и Нормандия снова перейдет к Англии, ни один подданный не осмелится открыть рта, даже если Джону взбредет в голову распластать его жену на столе во время званого обеда!
Джеффри пришел в неописуемую ярость, лишь только увидел свою невесту живой и невредимой и абсолютно спокойной, судя по внешним признакам. В жизни Джеффри бывали моменты, когда он чувствовал холодное прикосновение страха, но ни разу еще его мужество не подвергалось такому испытанию, как в этот раз, когда он решил, что его невесту постигла участь беспомощной пленницы. И леди Эла, и граф Солсбери говорили ему, что он — безумец. А граф зашел в своих утешениях настолько алеко, что обронил, будто, несмотря на свои намерения, Джон не прибегнул бы сейчас к силе. Леди Эла убеждала Джеффри, что Джоанну не так просто перехитрить: она никогда не покинула бы Роузлинд без соответствующей охраны. Они уверяли, что рискованно пускаться сейчас на поиски Джоанны: Джеффри даже не знает, по какому пути она поехала и где могла остановиться погостить.