— Нам придется сделать еще одну попытку, — сказала Джоанна мужу ночью перед отъездом сэра Леона. — Ты еще недостаточно окреп. Мы что-нибудь придумаем.
— Нет, — ответил Джеффри. — Мы поедем.
— Но тебе нельзя!
— Не говори глупостей! Если я должен ехать, то поеду. Я не могу рисковать, ожидая, когда сработает очередная уловка. Рано или поздно Луи спросит обо мне, и Леон скажет ему — зачем ему это скрывать? — что я быстро поправляюсь. Тогда уже не удастся выманить Луи куда-нибудь.
Хотя Джоанна и плакала, и умоляла, и сердилась, и даже бушевала, Джеффри оставался непреклонным. Он не приводил ей никаких других доводов. И не мог этого сделать, ибо действительная причина еще больше встревожила бы Джоанну. Джеффри пришло в голову, что, убив его, убьют и Джоанну. Естественно, его тело нельзя выдать за тело случайно встреченного рыцаря, погибшего при попытке к бегству или оказавшего сопротивление. Его жена могла рассказать и рассказала бы правду всем. Спасти Джоанну можно было только немедленным бегством. Не важно, если он умрет в дороге: это, по сути дела, даже улучшит ее шансы на благополучное возвращение домой.
* * *
Путешествие проходило словно в страшном сне. Лишь только Джоанна устроилась в дамском седле позади Джеффри, как ощущение времени сразу же исчезло для нее, хотя она с ужасом понимала, что время сейчас — все. Решив избегать любых поселений и городов, Джеффри лишь усилил своим приказом тревогу Джоанны. Она не знала местности: они продвигались словно по бесконечному лесному туннелю.
Когда Джеффри сажали на коня, он засмеялся, несмотря на боль, сказав, что такой способ устраиваться в седле напоминает ему раннее детство. Поначалу он время от времени разговаривал с Джоанной. Показал ей место, где, как он думал, они стояли с лагерем перед тем, как повести армию на Филиппа. Заметил также, что аллюр лошади Джоанны значительно отличается от хода боевого коня. Потом вдруг замолчал, вспомнив трех потерянных им коней. Хорошо, если новые хозяева добры к ним и ценят их…
Встревоженная его молчанием, Джоанна спросила, не хочет ли он сделать привал, на что Джеффри резко ответил, что они еще и часа не находятся в пути. Это тоже окончательно расстроило Джоанну. Ее переполненному дурными предчувствиями сознанию казалось, что они скачут целый день.
Время шло, а Джеффри говорил все меньше и меньше. Когда он спросил, получил ли необходимые инструкции сэр Ги, скакавший впереди и следивший за тем, чтобы они не заехали в какой-нибудь городок, голос его был слабым, усталым. Джоанна заметила, что через тунику мужа в месте раны на бедре сочится кровь. Она тихо расплакалась, понимая, что ничем не может помочь Джеффри. Зашивать рану снова не имело смысла: шов все равно разошелся бы во время скачки. Потом тело Джеффри вплотную прижалось к Джоанне: видимо, он уже выбился из сил. Она громко приказала остановиться, сделать привал, но Джеффри выпрямился и отменил ее распоряжение.