— Сможешь! Возможно, для тебя будут несколько трудны резкие выпады вперед, но, честно говоря, я так не думаю.
Джеффри успокоился: значит, он не превратился в никчемного калеку. Если рана не повлияет на его боевые качества, он может не переживать, что пока станет передвигаться, как краб. Тем не менее сейчас, когда эти тревоги улеглись, самое время поговорить и о других проблемах.
— Я даже рад этому ранению… — сказал Джеффри, — что получил возможность повидаться с вами наедине… Джоанна ничего не рассказывает мне о том, что происходит в мире. А если я настаиваю, она, похоже, хитрит и обманывает меня.
— Ну и что? Она поступает благоразумно. Какой смысл беспокоить тебя проблемами, которые ты все равно не в силах решить?
— Значит, проблемы существуют?
Иэн готов был ударить себя. Он знал, что жена и падчерица с него живого содрали бы кожу за такую оговорку. Только теперь он понял, что своим замечанием пребывающий в полном неведении Джеффри уготовил ловушку для неосторожного языка тестя, ловушку, которую Иэну следовало бы заметить. Джеффри оказался слишком умен. Иэн понимал, что тактичность не позволила бы Джоанне отказывать Джеффри в ответах или кормить его явной ложью. Вероятно, ее ответы были очень убедительными: ей почти удалось уверить Джеффри, что все хорошо. Однако благодаря тому же здравомыслию воспоминания о чудовищном поражении не могли не посеять в Джеффри семена сомнений. Если бы Иэн сказал сейчас, что все прекрасно, поскольку Джон оставил идею о дальнейших экспедициях во Францию, Джеффри не поверил бы ему. Но Иэн сам только что подлил масла в огонь!
— Что-нибудь с моим отцом? — встревожился Джеффри.
Лицо Иэна просветлело: тут у него есть хорошие новости.
— Он в безопасности и скоро будет дома. Графа уже давно освободили бы, но его самого не устраивали условия.
— Какие еще условия? Разве у него могут требовать что-нибудь, кроме выкупа?
— Будь проклят мой болтливый язык! — воскликнул Иэн. — Джеффри, мне лучше оставить тебя. Если с тобой снова случится лихорадка до прихода Джоанны, меня и близко больше не подпустят к тебе!
— Со мной скорее случится припадок, если меня оставят в неведении, не сообщив все вести, пусть и дурные.
«Похоже, что так», — подумал Иэн.
— Эти условия никакого отношения не имеют к твоему отцу, — сказал он. — Просто Филипп не желает принимать выкуп за Даммартина и Феррана. Отдадим должное Джону: он сам предложил выкуп за них и поклялся, что не станет торговаться. Филипп от этого ничего не выиграет. Он хочет обменять твоего отца на Роберта Друа без всякого выкупа. Даммартин и Ферран — его вассалы и предатели, сказал он, которых следует наказать в назидание другим. Говорят, что их, будто животных, держат в грязных свинарниках закованными в цепи. А Даммартин даже лишен всякой возможности двигаться, ибо прикован к огромной колоде.