— Вы сохранили ее рисунок? — спросил я, сгорая от нетерпения.
— Да, случилось так, что он сохранился. Я собирался его уничтожить, но потом отложил в сторону, и все это вылетело у меня из головы.
Я пристал к Паркеру с просьбами показать мне картину. Наконец он с явным неудовольствием открыл дверцу стенного шкафчика и вынул оттуда большое полотно.
— Умело сработано, но очень уж вычурно. А так, в целом — вполне убедительный получился сюжетец с призраком.
Он развернул передо мной холст. Потрясение, которое я испытал в тот момент было невероятным: ценой лишь неимоверных усилий, дабы не остаться в глазах хозяина полным безумцем, мне удалось сдержать свои чувства. Мебель — где-то неясная, очерченная лишь тенью, где-то видимая отчетливо под лучами лунного света, открытое окно с раздвинутыми шторами, а между ними — зловещая фигура с сокрытыми чертами лица — все было воссоздано художницей в мельчайших деталях!
— Вот видите, — заметил Паркер после некоторой паузы. — Только начнешь размышлять о прошлом нашего Свэйлклиффа, как воображение такое тебе нарисует!
Но я-то приехал в замок, ничего не зная о прежних его обитателях!
— Ну что ж, сейчас мы с этим художеством и покончим, — решительно заключил Паркер. — У меня лично галлюцинации такого рода не вызывают ни малейшего интереса.
— А не могли бы вы отдать эту картину мне? Я-то как раз и неравнодушен к галлюцинациям такого рода. Обещаю не сплетничать и никому не показывать этот рисунок дома.
— Как будет угодно, — безразличным тоном бросил хозяин. — Но, ради всего святого, как собираетесь вы унести картину такого размера?
— Очень просто. — Я вынул нож и, отделив холст от деревянной рамки, свернул его в трубку, которую можно было зажать в ладони.
Обстоятельства, сопутствовавшие этому моему приобретению, были слишком поразительны, почти невероятны. Мне требовалось время, чтобы оправиться от потрясения, ибо разум отказывался верить тому, что произошло.
В Лондоне я опоздал на пригородный поезд и, поужинав на станции, добрался до Кросс-Хиллс лишь в десять часов вместо шести. Оставив саквояж носильщику с тем, чтобы тот утром доставил его в дом, я отправился через поля напрямик. Вскоре тропинка вывела меня на дорожку, огороженную от наших земель частоколом с калиткой, ключ от которой лежал у меня в кармане.
Я щелкнул замком и вышел в рощицу, откуда было рукой подать до деревенского летнего домика, служившего мне очень удобной курительной комнатой: он был основательно выстроен, покрыт вереском, уложен циновками, а меблирован простым деревянным столом, кушеткой и стульями. Несколько книг, канцелярские принадлежности и газеты, которые я успел принести сюда уже после приезда, придавали интерьеру вполне жилой вид. Именно здесь и решил я повесить картину с изображением призрака. Место показалось мне вполне безопасным: домик запирался, так что никто кроме меня проникнуть сюда не смог бы. Дома же слуги матери непременно пронюхали бы о картине, а я обещал Паркеру держать язык за зубами. При свете лампы я расправил картину, слегка помявшуюся в пути, и четырьмя кнопками прикрепил ее к настенной циновке.