— Я что, должна отказаться от российского гражданства? — недовольно нахмурилась Розочка.
— Я тебе этого не говорил… — возразил генерал. — Потом нужно будет добиться для тебя допуска второй степени…
— А что это означает?
— Допуск второй степени приравнивается к допуску рядового сотрудника ФБР.
— Допуск — это то, что определяет, какие тайны мне можно доверять?
— Государственные тайны, — поправил он.
— Понятное дело, — согласилась она. — А когда вы меня познакомите с Учителем?
— Как только ты выйдешь из больницы.
— Значит, завтра!
— Ты уверена, что врачи тебя выпишут завтра?
— Врачи выпишут меня сегодня, а с Учителем я встречусь завтра! — твердо сказала Розочка.
В ее решительном голосе было столько уверенности, что Майклу неожиданно пришло в голову, что этим Розочка очень похожа на Савелия.
— Хорошо, завтра, — без колебаний согласился Майкл.
Все произошло именно так, как и сказала Розочка: в тот же день врачи ее действительно выписали из больницы, и, когда Майкл приехал за ней, чтобы отвезти к Учителю, он увидел перед собой совершенно другого человека. Куда девалась та маленькая, беззащитная девушка, которая только вчера плакала на его плече? Перед ним стояла уверенная, волевая женщина. На мгновение Майклу показалось, что Розочка стала старше и даже выше ростом, он даже машинально взглянул на ее ноги: не высокие ли каблуки тому причиной? Нет, подозрения были напрасны — на ней были обычные туфли.
— Ты готова, Розочка?
— Я готова! Но у меня есть одна просьба, которую вы обязательно должны выполнить!
— Если обязан, значит, выполню! — весело ответил Майкл. — Говори о своей просьбе-приказании!
— Дайте мне слово, дядя Майкл, что вы ни Савелию, ни Богомолову не проговоритесь о том, о чем мы с вами договорились? — Ее глаза серьезно смотрели на него.
— Ох и гордая ты девушка, Розочка!
— Какая есть! Так вы даете мне такое слово?
— Ладно,, что с тобой поделаешь, даю! — согласился он, понимая, что она не отстанет. — Неужели ты не позвонишь Савелию и не скажешь ему, что все поняла и по-прежнему любишь его?
— Я уверена, что он и сам это знает…
— А если он мучается? Переживает?
— Я тоже переживаю и мучаюсь, а он не звонит.
— Но ты-то не звонишь только по своей глупости, а ко всему прочему, ты же бросила его, а не он тебя!
— Если он мучается и переживает, то тоже по собственной глупости: мог бы позвонить и все прояснить, это во-первых, и я его не бросала, а просто ушла, это во-вторых! — Розочка упрямо вскинула кверху носик.
— По-русски говорят, что «ласковое дитяти двух маток сосати, а…, а гордое — ни одной!» Это я хорошо запомнил: так часто говорила моя бабушка, царство ей небесное!