Проснулся и к лошадям пошел. Рано было. Запахом хорошим рядом с лошадьми дышат и ждал, когда чистокровного верхового Идриса ему почистят и поседлают. В какой-то момент, когда берейтор ушел менять несвежий вальтрап, заглянул коню под брюхо.
«И бежать удобнее, и на морозе ничего не мерзнет», – подумал. В практическом, конструктивном разрезе хотелось посмотреть на ситуацию. Почти удалось. Почти. Позитивизмом сочувствие вытеснилось не до конца. Сочувственно погладил по ищущей сахара улыбающейся морде, потом стряхнул пылинку у конского глаза и сочувствовать перестал. Потому что берейтор пришел и надлежало сделаться деловито-спокойным. Нельзя, чтоб заметили.
Коня подвели к специальной скамеечке – он был ростом 173 сантиметра в холке – Путин был в холке ниже, если кто помнит. Со скамеечки легче было садиться. Президент в седле уже поерзал, задал вопрос: «Подпруга не слабовата, что-то он надулся, что ли?»
Берейтор обрадовался, что президент в разговорчивом настроении, и его понесло: подпруги бы прикупить немецкие, – это раз, конюх Мишка дверь за собой не закрывает, сквозняк вечно в конюшне, – это два; потом еще витаминизированная подкормка заканчивается, потом коней бы постричь, еще бы и проколоть витамины, – это три, четыре и пять. А так все хорошо, только бы еще дорожку натоптанную в леваде песочком присыпать, так не распорядится ли Владимир Владимирович, а то коменданту сказали, а он не отвечает, только улыбается, а дорожка уж больно грязная.
– Опасно, Владимир Владимирович, – на рыси уже в спину хрипел берейтор, – не поскользнуться бы коням на поворотах на грязи-то.
Президент тоже не отвечал. Как и не выделяющий песку комендант. И тоже улыбался. И думал заезжавший сбоку берейтор, что президент похож на коменданта. И ошибался. Дело обстояло наоборот. Комендант был похож на президента.
Хорошо покатались. Лошадям особенно понравилось. Идрис дурачился и играл на снегу. А Путин на него не сердился совсем и потакал. И был нестрог.
– Опять сутулитесь немного, – подметил берейтор. Замечание сделал.
– Я, Петрович, с откляченной задницей ехать не могу на рыси, – ответил Путин. – Я не могу мошонкой об седло плюхаться, понимаешь? Поэтому зад подбираю вперед немного, понимаешь? И спина от этого прогибается.
Берейтор промолчал, как человек придворный, он не смел поддерживать разговор на подобные темы. С другой стороны, как человек с ветеринарным образованием, он мог бы подметить, что миллионы всадников до сих пор справлялись как-то с этой проблемой. В результате, он поступил как одновременно умный и придворный ветеринар. Он сказал: