Гейл попыталась побыстрее проскользнуть в столовую, но отец Доналд молниеносно схватил девочку за руку, чем немало поразил Силван. Такая порывистость никак не сочеталась с величественными манерами священника. Роста он был такого, что головой мог достать до верхушки самого высокого шкафа, но выражение его лица казалось мягким, каким оно обыкновенно бывает у людей, проводящих куда больше времени за чтением, чем за какой-то иной работой. Однако слабым отца Доналда никто бы не назвал — под его черным одеянием угадывалось крепкое, хорошо развитое мужское тело. На губах блуждала улыбка, однако глаза были суровы, а голос, допрашивающий девочку, звучал строго:
— Гейл Эмелин, почему я вот уже столько недель не вижу вас в церкви? Очень печально, коль юная леди пренебрегает причастием Божим, полагая его каким-то незначительным делом.
— Это не я! — выпалила Гейл. — Я каждый день учу урок из Библии, но мама говорит…
— Ты бы шла пока. Поди поищи свою маму, — перебил Ранд, твердо кладя руку на запястье священника и вынуждая того ослабить хватку. — Его преподобие желает поговорить со мною с глазу на глаз, думаю.
Мама? Выходит, мать Гейл жива, и она здесь, в замке. Силван отчаянно захотелось узнать, кто же она, эта мама, чтобы потом расспросить ее про отца ребенка. Разумеется, Силван понимала, что ее неуемное любопытство, стремление сунуть нос, куда не просят, до добра не доведет. Сколько уже раз она давала себе слово не лезть в чужие дела, тем более что это чаще всего кончалось для нее большими неприятностями. Но совладать с дурной привычкой было трудно.
Гейл вырвалась и убежала, а священник склонил голову.
— Вы, разумеется, правы, лорд Ранд. Это дитя греха подождет, я поговорю с нею в другой раз.
Силван как-то не понравилось все это, а судя по недоброму выражению лица Ранда, тот тоже был не в восторге, хотя и продолжал держаться в рамках приличия.
— Если вы соблаговолите пройти в салон, я попрошу принести туда для нас что-нибудь подкрепиться.
Викарий поклонился.
— Благодарю вас, лорд Ранд. Буду очень рад.
Ранд дождался, пока священник скрылся в комнате, а потом рявкнул на лакея, стоявшего шагах в пяти:
— Быстро! Чаю и чего-нибудь поесть.
Куда только делась его сегодняшняя любезность. Вмиг он превратился во вчерашнего самодура, и эта перемена так явственно свидетельствовала о его отношении к отцу Доналду, что Силван не удержалась от изумленного взгляда. В ответ он вполголоса пробормотал:
— Вы бы лучше смывались отсюда побыстрее, по примеру Гейл. Не очень-то это приятно: глядеть, как Доналд затеет ковыряние в моих грехах.