Я решил переплыть отходящий от Волги гребной канал – сто пятьдесят метров от берега до берега, вдоль которого я делал пробежки. Повсюду белел первый* снег, а я смотрел на плавающие льдинки и думал: «А слабо перемахнуть канал?». Уже сам вопрос означал, что жребий брошен. На следующий день я добежал от дома до канала, наверное, минут за тридцать пять – сорок Температура была минус семь, дул крепкий ледяной ветер, но я был разгоряченный, красный, полный куража.
В этом эйфорическом состоянии я и бросился в воду. Я отрезал себе путь к отступлению: отплыл на усилии воли, на одном дыхании как можно дальше и оказался на средине канала. Возвращаться уже не было смысла, да и плыть назад было бы так же страшно, как двигаться вперед.
Ощущения были сильнейшие. Сначала шок, ледяная вода сдавливает дыхание. Затем приходишь в себя, начинаешь дышать, видеть берег. А потом вдруг чувствуешь, что тело от холода превращается в камень -быстро, по секундам, немеют руки, ноги, грудь. Задора поставить рекорд – как не бывало, с ужасом понимаешь, что не доплыть, что надо срочно что-то делать.
Тепло вернулось, когда я обратился к природе-матери: «Дай тепла мне и всем людям на Земле!». Наверное, сыграло роль то, что я просил не только для себя, а для всех. Ледяные тиски разжались, мышцы вновь начали работать. Я благополучно доплыл до берега и вышел как ни в чем не бывало. Тело горело огнем, я был полон радости, наслаждения.
У меня не было гордости за «рекорд». В этом рискованном заплыве я никого не победил и не чувствовал себя человеком, который покорил какую-то вершину. Я был счастлив еще яснее увидеть свое место в мироздании, найти еще одну нить, связывающую нас с силами природы.
Я рассказал об этом случае своему другу-психологу, и он начал применять подобную практику обращения к природе-матери при подготовке людей к предельным нагрузкам.
Так можно попросить здоровья для кого-то персонально. Когда мои родители жили за границей, за тысячи километров от меня, у мамы случился кризис. В телефонном разговоре я по слабому, прерывистому голосу понял, что дела ее очень плохи. После истории с каналом я был на сто процентов уверен, что горячая просьба о здоровье безответной не останется. Говорю: «Мама, держись, скоро тебе будет легче, ты почувствуешь». На дворе было очень холодно, морозно, и я решил, что это только поможет мне: ниже температура – больше энергии. Искупавшись в проруби, я поднял глаза к звездам, дрожащим в темном морозном небе, мысленно представил свою маму, кожей ощутил ее страдания, всю меру ответственности за ее здоровье и, как во время ночного заплыва, обратился к матери-природе.