Вся эта охота была богато снаряжена: английские лошади, французские собаки; лошадей было двенадцать, собак — сорок.
С этими двенадцатью лошадьми и сорока собаками барон Жан шел на любого зверя.
Чаще всего он охотился на волка, что соответствовало его званию. Настоящий охотник поймет, насколько барон был уверен в чутье и выносливости своих собак: после волка приходил черед кабана, за кабаном следовал олень, за оленем — лань, за ланью — косуля. Если же слуги, ведущие поиск, возвращались ни с чем, барон спускал собак и кидался на первого попавшегося зайца. Мы уже говорили, что достойный сеньор охотился каждый день: ему легче было сутки не есть и не пить — хотя он часто испытывал жажду, — чем двадцать четыре часа не видеть, как собаки травят зверя.
Но, как всем известно, охота не всегда бывает удачной даже с самыми лучшими собаками и самыми быстрыми лошадьми.
Однажды Маркотт явился на место встречи сильно сконфуженный.
— Ну, Маркотт, что случилось? — нахмурившись, спросил барон Жан. — По твоему лицу видно, что охота сегодня будет плохая.
Маркотт покачал головой.
— Говори же, — с нетерпеливым жестом приказал сеньор Жан.
— Дело в том, монсеньер, что я видел черного волка.
— А! — воскликнул барон, и глаза его загорелись.
В самом деле, достойный сеньор уже в пятый или в шестой раз поднимал этого зверя, которого так легко было узнать из-за необычного цвета шерсти, но ни разу ему не удалось ни приблизиться к нему на расстояние выстрела, ни загнать его.
— Да, — продолжал Маркотт, — но проклятый волк за ночь так запутал следы, что, обойдя половину леса, я вышел к своей первой метке.
— Так что же, Маркотт, ты считаешь, мы не сможем подойти к этому животному?
— Думаю, нам это не удастся.
— Клянусь всеми чертями! — воскликнул сеньор Жан, самый большой любитель божиться со времен Нимрода, — я сегодня неважно себя чувствую, и, для того чтобы поправиться, мне необходимо затравить зверя — все равно какого. Послушай, Маркотт, кем мы можем заменить этого проклятого черного волка?
— Да я так был занят им, — ответил Маркотт, — что других не трогал. Может быть, монсеньеру угодно спустить собак и погнаться за первым попавшимся зверем?
Барон Жан собрался предложить Маркотту поступить так, как тот сочтет нужным, но в это время к ним со шляпой в руке приблизился Ангулеван.
— Постой, — сказал барон Жан. — Кажется, метр Ангулеван хочет дать нам совет.
— Я не смею советовать такому благородному сеньору, как вы, — и Ангулеван постарался придать своей лукавой и насмешливой физиономии смиренное выражение, — но считаю своим долгом сообщить вам, что неподалеку видел великолепного оленя.