Во-вторых, это не я выбираю героя, это он меня выбирает; хорош он или плох, но он распоряжается мной.
Теперь я постараюсь изобразить башмачника Тибо — простого башмачника — так же верно, как художник писал бы портрет владетельного принца, если бы тот хотел послать его своей невесте.
Тибо двадцать пять — двадцать семь лет, это высокий, сильный, хорошо сложенный человек, но ум его и душа явно омрачены: это постоянное недовольство, порожденное крупинкой зависти, которую Тибо испытывал невольно и, быть может, сам того не ведая, к любому, кому больше повезло в жизни.
Его отец совершил ошибку, серьезную в любое время, но более опасную в ту эпоху абсолютизма, когда никто не мог подняться на более высокую ступень, чем сейчас, когда способный человек может добиться всего, чего пожелает.
Отец дал ему воспитание, не соответствующее его положению в обществе. Тибо ходил в школу городка Виллер-Котре к аббату Фортье и там научился читать, писать, считать, даже знал немного по-латыни, чем очень гордился.
Тибо много читал, чаще всего — книги конца прошлого века. Но он, неискусный химик, не сумел отделить хорошее от дурного, или, вернее, извлек из них все вредное и жадно проглотил, оставив все доброе на дне стакана в виде осадка.
Разумеется, в двадцать лет Тибо меньше всего хотел становиться башмачником.
Одно время он подумывал стать военным.
Но его товарищи, служившие королю и Франции, как начинали службу солдатами, так и выходили в отставку после пяти-шестилетней неволи, не получив даже звания капрала.
Тибо хотел бы стать и моряком.
Но в морской службе карьера была еще более недоступной для простолюдина, чем в армейской.
Через пятнадцать или двадцать лет, заполненных опасностями, штормами и сражениями, он, может быть, дослужится до боцмана — только и всего!
Тибо хотел носить не куртку и парусиновые штаны, а королевский синий мундир, красный жилет и золотые эполеты в виде кошачьей лапки.
Но никогда еще сын башмачника не становился ни капитаном фрегата, ни лейтенантом, ни даже младшим лейтенантом.
Значит, и моряком ему не быть.
Тибо согласился бы стать нотариусом. Некоторое время он думал поступить к метру Нике, королевскому нотариусу, мальчиком на побегушках и подниматься по служебной лестнице, пользуясь силой своих ног и острием своего пера.
Но, сделавшись старшим писарем и получая сто экю в год, где взять тридцать тысяч франков, чтобы купить самую скромную сельскую контору?
Значит, ему не быть нотариусом, как не быть офицером — сухопутным или морским.
Тем временем скончался отец Тибо.
Оставшихся после него денег хватило как раз на похороны.