— Понятия не имею. В Менабилли эту тему не затрагивают.
— Мне что-то говорили о каких-то тайниках в этом доме, — продолжала она, стараясь казаться равнодушной. — Не могу вспомнить, что именно. Какой-то встроенный шкаф, кажется, куда они запирали идиота, когда тот буйствовал. Так мне Кит говорил. Ты не отыскала его?
— Здесь нет никаких встроенных шкафов, кроме того, с ящичками, но в него никого не спрячешь.
— Мне так неприятно, — продолжала она, — что из-за моего вторжения тебе пришлось уступить свою комнату Джоанне Рэшли. Я могла спокойно поместиться и в этой. К тому же, слуги сказали мне, что до того, как ты в ней поселилась, она пустовала.
— Было проще предоставить тебе и твоим дочкам более просторные покои, чтобы ты могла приглашать гостей к себе на обед.
— Ты всегда была неравнодушна к лакейским сплетням, насколько я помню. Привычка всех старых дев. Наверное, когда они подглядывают и подслушивают у закрытых дверей, у них улучшается аппетит.
— О других не скажу, но боюсь, мой жидкий бульон не становится вкуснее, когда я представляю, как ты прижимаешься к лорду Робартсу.
Она взглянула на меня, и я подумала: интересно, в ком больше ненависти, в ней или во мне?
— По крайней мере, мое присутствие здесь избавило вас от крупных неприятностей. Ведь я знаю Джека Робартса уже очень давно.
— Постарайся тогда, чтобы он не скучал, это все, о чем мы тебя просим.
Наш разговор начал доставлять мне удовольствие, и, поняв это, она повернулась к двери.
— Я не могу гарантировать, что его хорошее настроение сохранится. Он весь позеленел сегодня во время обеда, когда что услышал, что Ричард в Лангидроке, а сейчас уехал на совет в Фой. Кажется, у них там намечается встреча с Эссексом и другими командующими.
— Я уверена, что к утру ты ему исправишь настроение, — заметила я.
Она положила ладонь на ручку двери, глазами все еще рыская по гобеленам, закрывавшим стены.
— Если они проиграют эту компанию, нам не поздоровится. Побежденный солдат — опасное животное. Джек Робартс отдаст приказ сравнять Менабилли с землей.
— Да, — сказала я, — мы уже знаем об этом.
— Заберут все: одежду, украшения, мебель, еду, — и обитателям тоже не сладко придется. Он, должно быть, интересный человек, твой зять, Джонатан Рэшли. Уехать из дома, зная почти наверняка, что поместье в конце концов разрушат.
Я пожала плечами, и тут, уже в дверях, она все же не вытерпела:
— Он по-прежнему собирает серебро для монетного двора?
Я улыбнулась, впервые за нашу беседу; теперь мне стало ясно, что так интересовало Гартред.
— Не знаю, — ответила я. — Понятия не имею. Но если подождешь, то когда поместье разграбят, мы точно узнаем, прятали здесь что-нибудь или нет. Доброй ночи, Гартред.