Они по-прежнему не обращали на Джима ни малейшего внимания, а тому сказать было нечего. Так что он стоял себе и стоял, вполуха прислушиваясь к дискуссии. За беседой Джим следил не очень внимательно, потому что ум его был напряжен как никогда. Ему надо опустить тело Жиля в морские волны так, чтобы при этом ничего не случилось. Причем сделать это надо было уже не в уме, а на самом деле.
Тут вдруг перед его глазами мелькнула фигурка в голубом камзоле, и перед Джимом предстал принц Эдвард. Лицо юного принца пылало.
— Что я слышу, милорд! — обратился он к графу Камберленду. — Моему храброму сэру Жилю не разрешают покоиться там, где он пожелает?
С явным усилием граф Камберленд подавил чувства, которые давеча одолевали Джима. Он попытался вразумить принца.
— Дело всего лишь в необходимых условиях перемирия, о которых я, как представитель англичан, договорился с королем Иоанном, — сказал он. — Чтобы наше перемирие действительно имело место и удовлетворяло как Англию, так и Францию, мы решили построить на этом поле две часовни и вырыть две большие могилы — одну для французских рыцарей, павших в этой битве, а другую — для тех английских рыцарей, которых постигла та же участь. Быть погребенным там — большая честь, не говоря уж о том, что молитвы о душах павших, возносимые в этой часовне, будут весьма полезны погибшим.
Принц сверкнул глазами.
— Вы не ответили на мой вопрос, граф! Я спросил, будет ли сэр Жиль похоронен там, где он желает, или нет?
— Ваше высочество, — ответил граф, — необходимо, чтобы он лежал вместе с остальными английскими рыцарями, павшими в этой битве.
— Наперекор своему желанию?
— Сожалею, ваше высочество, но это так, — торжественно произнес граф.
— И наперекор моему желанию?
Разумеется, графу в храбрости никак нельзя было отказать. Но при этих словах принца он все-таки бросил быстрый взгляд на короля Иоанна. Французский же монарх как раз в этот миг отвернулся и погрузился в созерцание битвы, полностью выбыв из беседы. Тогда Камберленд вновь перевел глаза на своего собеседника. Темная тень гнева понемногу наползала на лицо аристократа, и Джим понял, что на сей раз проснулось упрямство графа.
— Мне бы не хотелось ни в чем прекословить вашим желаниям, ваше высочество, — ответил граф, — но вы еще, прошу прощения, молоды, и хотя отчасти знаете этот мир, но основы межнациональной политики, которые…
— Я сказал: моему?! — взорвался принц.
— Ваше высочество, — взмолился граф, и лицо его потемнело, — да поймите же вы! Здесь я командую английскими силами. Армия может иметь только одного командира. Как командир, я своей честью и ответственностью перед вашим монаршим отцом должен решать, что лучше, а что хуже для всего войска. Сожалею, но сэр Жиль будет похоронен здесь. Это необходимо. Вы и сами должны это понимать.