— Весьма благопристойный повод, — сказал мистер Тагоми, — чтобы правительство ТША в Сакраменто могло без колебаний объявить войну Рейху.
Он оттянул затвор своего револьвера.
— И все же с этим покончено.
— Они будут отрицать свою причастность, — сказал мистер Бейнес. — Стандартная, отработанная техника, применявшаяся бессчетное число раз.
Он положил оснащенный глушителем пистолет на стол мистера Тагоми.
— Сделано в Японии.
Он вовсе не шутил. Это было правдой: великолепный японский спортивный пистолет.
Мистер Тагоми проверил его.
— И не немцы по национальности, — добавил мистер бейнес.
Он достал бумажник одного из белых, то есть, который был уже мертв.
— Гражданин ТША, проживает в Сан-Хосе. Ничто с СД его не связывает.
Фамилия Джек Сандерес.
Он отшвырнул бумажник.
— Просто бандитский налет, — сказал мистер Тагоми. — Мотив — наш запертый подвал, нисколько не связанный с политикой.
Трясясь, он встал на ноги.
В любом случае попытка убийства или похищения со стороны СД провалилась, по крайней мере, первая. Но совершенно ясно, что им известно, кем является мистер Бейнес, и та цель ради которой он сюда прибыл.
— Прогноз, — сказал мистер Тагоми, — весьма удручающий.
В этот момент он подумал о том, какая польза была бы сейчас от Оракула. Возможно, он смог бы защитить их, предупредить и прикрыть их своим советом.
Все еще в состоянии унять дрожь, он начал вытаскивать сорок девять стебельков тысячелистника. Он решил, что в целом положение неясное и ненормальное, человеческому мозгу его расшифровать не дано, только объединенный разум пяти тысяч лет способен на это. Немецкое тоталитарное общество напоминает какую-то ошибочную форму жизни, намного худшую, чем естественные формы. Худшую во всех отношениях, сплошное попурри бессмысленности.
Он подумал, что здесь местные агенты действуют как инструменты политики, полностью на соответствующей намерениям головы в Берлине. В чем смысл этого сложного существа? Чем в действительности является Германия?
Чем она была? Всецело похожая на разлагающуюся на части кошмарную пародию проблем, с которыми обычно сталкиваются в процессе существования.
Оракул может разобраться в этом. Даже в таком сверхъестественном отродье, как фашистская Германия, нет ничего непостижимого для «Книги Перемен».
Мистер Бейнес, видя, как отрешенно мистер Тагоми манипулирует с горстью стебельков, понял, насколько глубоко душевное потрясение этого человека. «Для него, — подумал мистер Бейнес, — это событие — то, что ему пришлось убить и искалечить этих двоих — не только ужасно, для него это непостижимо. Что бы мне сказать такого, что утешило бы его? Он стрелял ради меня, следовательно, на мне лежит моральная ответственность за эти две жизни, и я беру ее на себя. Так себе я это представляю».