— Она означает, что все, о чем сказано в моей книге — правда?
— Да, — ответила она.
— Что Германия и Япония потерпели поражение? — спросил он.
— Да, — ответила она.
Тогда Готорн захлопнул оба тома и выпрямился.
Долгое время он молчал.
— Даже вы не сможете смело посмотреть в лицо правде, — сказала Юлиана.
Он какое— то время размышлял над ее словами. Взгляд его стал совершенно пустым, и Юлиана заметила это. Она поняла, что он смотрит внутрь, поглощен собой. Затем его взор снова прояснился, и он, хмыкнул, сказал:
— Я ни в чем не уверен.
— Верьте, — сказала Юлиана.
Он мотнул головой. — Не можете? — спросила она. — Вы уверены в этом?
— Хотите, чтобы я поставил автограф на вашем экземпляре?
Он встал.
Она тоже поднялась.
— Думаю, мне пора уходить, — сказала она. — Большое спасибо.
Извините, что я испортила вам вечер. С вашей стороны было так любезно принять меня.
Пройдя мимо него и Каролины, она направилась сквозь кордон из гостей к двери в спальню, где были ее шуба и сумочка.
Когда она надевала на себя шубу, рядом с ней оказался Готорн.
— Вы знаете, кто вы?
Он повернулся к Каролине, стоявшей рядом с ним.
— Это девушка просто какой-то демон, маленький дух из преисподней, который…
Он поднял руку и потер ею бровь, приподняв очки, чтобы сделать это.
— …который без устали рыщет по лику Земли.
Он водрузил очки на место.
— Она совершает инстинктивные поступки, просто выражая этим, что существует. У нее и в мыслях не было показаться здесь или причинить кому-то вред. Это просто так получилось у нее, как случается для вас погода. Я рад, что она пришла, и ничуть не жалею, что узнал об этом, об откровении, которое помогла ей постичь книга. Она не знала, что ей предстоит здесь сделать и что обнаружить. Я думаю, что всем нам в чем-то повезло. Так что не будем на нее сердиться. Ну как, о'кей?
— Она несет в себе чудовищный дух разрушения, — сказала Каролина.
— Такова реальность, — сказал Готорн.
Он протянул Юлиане руку.
— Спокойной ночи, — сказала она. — Слушайте свою жену, по крайней мере не расставайтесь с каким-нибудь оружием.
— Нет, — сказал он. — Я решил так давным-давно. Я не хочу, чтобы это меня беспокоило. Я могу положиться на Оракула и сейчас, и потом, если меня будут тревожить страхи, особенно ночью. Положение не так уж и скверно.
Он слегка улыбнулся.
— Фактически, меня беспокоит сейчас больше всего то, что пока мы здесь беседуем, я точно знаю, что все эти бездельники, которые околачивались возле нас и прислушивались к каждому нашему слову, вылакают все спиртное в доме.
Повернувшись, он большими шагами направился к буфету, чтобы бросить в свой бокал свежий кусочек льда.