— У него Италия предала интересы Оси, — сказал Джо. — Италия переметнулась к союзникам, присоединилась к англо-саксам и открыла то, что называется: «мягким подбрюшьем Европы». Но для писателя естественно так думать. Мы все знаем, что трусливая итальянская армия бежит каждый раз, едва завидит британцев. Дует вино. Умеет только гулять, а не драться. Этот парень…
Джо закрыл книгу и отогнул газету, чтобы взглянуть на обложку.
— Абендсен. Я не виню его. Он написал эту утопию, вообразил, каким был бы мир, если бы державы Оси потерпели поражение. А как же еще они могли бы проиграть? Только благодаря предательству Италии.
Он заскрежетал зубами.
— Дуче — он был клоуном, мы все это знали.
— Нужно перевернуть бекон.
Она ускользнула на кухню.
Идя за ней с книжкой в руке, Джо продолжал:
— И США тоже выступили после того, как поколотили япошек. А после войны США и Англия разделили мир между собой точно так же, как это теперь сделали Германия и Япония.
— Германия, Япония и Италия, — поправила Юлиана.
Он взглянул на нее.
— Ты пропустил Италию.
Она спокойно встретила его взгляд.
«Маленькая империя на Ближнем Востоке, опереточный Новый Рим», — подумала она.
Он с аппетитом стал есть поданный ему на деревянной дощечке бекон с яичницей, поджаренные ломтики хлеба, кофе и мармелад.
— А чем тебя кормили в Северной Африке? — спросила она.
Она уселась за стол.
— Дохлой ослятиной, — ответил он.
— Но ведь это противно.
Криво усмехнувшись, Джо сказал:
— Азимо Морте. Консервы из говядины с напечатанными на банке инициалами А.М. Немцы называли их «Альтер Манн». Старик.
Он вернулся к еде.
"Хотелось бы мне прочесть эту книгу, — подумала она, вытаскивая том из-под локтя Джо. — Долго ли он пробудет со мной? На книжке много жирных пятен, страницы порваны, всюду отпечатки пальцев. Водители грузовиков читали ее на долгих стоянках, — подумала она, — в закусочных, вечерами.
Держу пари, что он читает медленно. Могу поспорить, что он дотошно перечитывал ее несколько недель, если не месяцев…"
Наобум открыв книгу, она прочла:
«Теперь, в старости, он успокоенно взирал на свои владения, которых так жаждали, но не могли достичь древние: корабли из Крыма и Мадрида, и по всей империи одни и те же деньги, один язык, одно знамя. Старый великий Юнион Джек развивался от восхода до заката солнца. Наконец это свершилось, все, что касалось солнца, и все, что касалось флага».
Единственная книга, которую я таскаю с собой, — сказала Юлиана, — фактически даже не является книгой. Это оракул, «Книга перемен». Меня приучил к ней Фрэнк, и я всегда пользуюсь ею, когда нужно что-то решить. Я некогда не теряю ее из виду. Никогда.