Ошибка исключалась. Долина Сарпо Лагго проходила западнее нас, в верхней части долины виднелся ледник, немногим меньше того, который мы только что видели. Это был именно тот ледник, с характерным полукругом в верхней части. Теперь я был абсолютно уверен, что в дальнейшем смогу правильно ориентироваться. Я увидел вершину Мустаг-Тауэр и вершину Карфоганг, на которую участники экспедиции герцога Сполетто совершили первовосхождение. Немного дальше виднелось седло Сарпо Лагго. Между Мустаг-Тауэром и Карфогангом должна была находиться впадина старого перевала, через который в свое время проходили караваны в Кашмир. Через некоторое время мы увидели и ледник Балторо.
Одно мгновение я колебался: лететь ли дальше через незнакомый перевал, который я намеревался позже обследовать, или по знакомой дороге? Однако не стоило лишний раз испытывать судьбу. Я решительно показал летчику путь к леднику Балторо, и после короткого виража машина пронесла нас над грандиозными иглами долины Транго к нашему большому леднику в направлении высокой вершины Машербрум.
Остальная часть полета не принесла никаких неожиданностей. Мы спустились по долине Биахо и повернули к перевалу Скоро-Ла, через который идет прямой путь в Схигар. После двух часов полета мы приземлились, поднимая облако пыли, на аэродроме.
Удачно совершенное «воздушное восхождение» на К2 было воспринято всеми как хорошее предзнаменование для нашей экспедиции.
Полет над ледником Балторо и вокруг вершины К2 дал не только чрезвычайно интересный географический материал, но и очень важные сведения для предстоящего восхождения. Ледник Балторо был почти весь открыт, и было видно, что весь путь между Конкордией и подножьем К2 будет легко проходим для носильщиков. В нижней части вся поверхность ледника оказалась сильно разорванной, и нашему каравану носильщиков предстояла, видимо, тяжелая работа. Мы тогда не могли предполагать, что к тому времени, когда наш караван будет находиться в пути, сильные снегопады оденут бассейн Балторо в зимнюю одежду и закроют все трещины.
Во время полета мы имели возможность в непосредственной близости осмотреть ребро Абруццкого и верхнюю часть вершины, выше плеча, что нас особенно интересовало. Я очень хорошо помнил все фотографии этого участка, любезно предоставленные мне Висснером и Хаустоном, и при осмотре рельефа не мог установить большой разницы между фотографией и состоянием рельефа в этом году. Даже ледовый склон предвершинного купола был таким же, как на фотографии прошлого года. Позже нам выслали из Италии фотографии пути подъема, снятые с самолета, и эти фотографии тоже точно совпали с тем, что мы наблюдали во время полета. Во время полета я был занят наблюдением за маршрутом нашего самолета, и в связи с большой скоростью полета я, к сожалению, не имел возможности сделать на карте отметки орографической структуры района и прежде всего установить взаимоотношение бассейнов ледников – задание, которое я поставил себе перед полетом. Однако я надеялся, что многие географические данные удастся получить путем использования материалов кино и фотосъемки, полученных во время полета.