— Рори! — позвал Стефен, стараясь изо всех сил, чтобы в голосе не было слышно волнения. — Выходи, ну же, дружище. Я знаю, что ты здесь.
В ответ была тишина, нарушаемая только скрипом дубовых досок, когда «Гром» лениво покачивался на цепи.
Стефен повесил фонарь на гвоздь, торчащий из переборки, и присел на деревянные нары.
— Ты меня насмерть перепугал, парень, — сказал он в темноту. — Всех нас перепугал.
Руки у него тряслись. Он потер их об колени и бедра. Он чувствовал себя по-дурацки, обращаясь к стенам, но шестым чувством понимал, что ушки Рори его слушают.
— У нас вот будет тяжелый бой, и ты мне нужен. Если ты вернешься в Килкенни, я останусь совсем один. — Стефен попытался засмеяться. — Как я смогу побить Магири без твоей помощи, ну? Я тебя возьму с собой на ринг, и тебя, и Дэйви и Моуза, и Хэмера. И если вы все там будете, то я легко с Били справлюсь. Клянусь, так и будет. Как ты на это, дружище? Как насчет того, чтобы выйти и поговорить со своим старым папой?
Слышны были только звуки слабого царапанья и крысиные повизгивания. Вздохнуло дубовое днище корабля. От его покачивания оранжевый свет лампы разливался, выхватывая из темноты бочки с водой.
Стефен подождал: ему хотелось бы знать, не напрасно ли это все, не потерял ли он сына навсегда. Он подумал, что Рори — сильный духом, у него чистая и благородная душа. Он вспомнил, как сильно парнишка его любил: сделал так, что он почувствовал себя достойнейшим человеком, приличным и гордым.
— Я попрошу Анну вернуться, — продолжил он. — Ты и я, вместе, мы попросим ее вернуться.
Раздался громкий стук вблизи двух больших бочек с водой — в пятнадцати футах, не дальше. Стефен напрягся. «Еще одна крыса», — сказал он себе, не смея надеяться. Но потом из темноты раздался тихий, укоризненный голосок.
— Она не вернется. Никогда.
Стефен расслабился, отлегло от сердца. Он проглотил эмоции, стараясь быть спокойным.
— Я знаю, что она не вернется, — снова повторил Рори.
— Мы ведь можем попросить ее, ведь так, можем?
— Она замужем за Били Магири. И ты ее за это ненавидишь.
— Ненавижу ее? — переспросил удивленно Стефен. Ни разу, никогда и никому он ничего не говорил против Анны. — Так, и с чего ты это взял?
— Ты мне говорил, что есть два вида женщин: хорошие — как моя мама, и плохие. Как Анна.
У Стефена тяжело, медленно застучало сердце. Он старался припомнить, что он говорил.
— Знаю, что случится, когда ты женишься, — голос Рори искажался из-за того, что он прятался, но в нем было страдание, и это было слышно. — Эди и Майк сказали, что хорошие женщины это делают, только чтобы родились дети, — потому что священник говорит, что их надо иметь. А плохие делают это со всеми мужчинами. И вот почему ты думаешь, что Анна плохая.