— Ты прав. Лучше, если я пришлю постороннего инспектора и мы проведем это как часть ежегодной ревизии.
Покончив с этим делом, Скотт занялся ужином. За едой его мысли снова вернулись к Кэтрин Фэрчайлд и предстоящему уик-энду. Он набрал ее номер, но наткнулся на автоответчик.
Кэтрин налила себе и деду по бокалу вина.
— Я так к ней привязалась, дедуля. Ведь ей всего три года, а она уже прошла через такое, чего многие за всю жизнь не испытывают. Ей нужен дом и семья. — Она проглотила комок в горле, не давая воли подступившим слезам. — Иногда у меня просто руки опускаются. Но я так хочу, чтобы с ней было все хорошо.
Старый Фэрчайлд испытующе глядел на внучку.
— Ты видишь в ней большое сходство с собой, так ведь?
— Да. И я не хочу, чтобы она повторила мои ошибки. Не хочу, чтобы она полжизни терзалась, силясь понять, чем вызвала такую нелюбовь матери. Не хочу, чтобы она винила себя в ее смерти. Не хочу, чтобы жизнь ее определялась следствиями, пока она не вырастет и не сможет постигнуть причин. — Кэтрин была очень взволнованна. — Я не хочу, чтобы она настолько отчаялась найти любящую душу, что выскочила бы замуж за первого, кто удостоил ее вниманием. — А потом окажется, добавила она про себя, что он хотел только оторвать кусок от фамильного состояния, что он спит с каждой юбкой, включая ее лучшую подругу, да еще и хвастается этим на людях, что на тихий развод, без скандала, он согласен лишь при крупной сумме отступных.
Она содрогнулась, по щеке покатилась слеза. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы оградить Дженни от таких потрясений. Добьется того, чтобы девочка была окружена любовью и заботой.
Домой Кэтрин приехала уже поздно. На автоответчике была всего одна запись, и она сразу узнала ироничный голос Скотта:
— Это очень неприличный звонок. Поскольку тебя здесь нет, мне придется довольствоваться тяжелым дыханием. — (Она громко засмеялась, услышав утрированно страстные вздохи). — Если это тебя хоть чуточку возбуждает, позвони мне утром в офис, и мы обсудим наше предосудительное поведение завтра вечером — я готов даже разориться сначала на ужин. — Последовала короткая пауза, и он продолжал другим тоном, мягким и ласковым:
— Спокойной ночи, Кэтрин. Я… — И фраза оборвалась.
Она выключила автоответчик. Глаза ее сияли от счастья.
— Спокойной ночи, Скотт. Я люблю тебя.
Кэтрин и Скотт вышли из итальянского ресторанчика, притулившегося на краю Норт-Бич. Он обнял ее за плечи, и они зашагали к машине. Им было хорошо друг с другом: они обходились без принужденной болтовни, молчание их было естественным.