Илья скинул куртку на свободный стул и продолжил изучение меню.
— Честно говоря, по этой причине я вообще перестал приглашать девушек в рестораны. Чувствуешь себя последним негодяем, когда у тебя в тарелке смачный кусок мяса, а барышня напротив уныло жует салатный лист.
— Куда же вы их теперь водите? В оперу, в порядке экономии? — Молодую женщину неприятно задело упоминание о других девушках.
Необычный собеседник поднял жгучие черные глаза и усмехнулся:
— Даша, билет в оперу стоит существенно дороже обеда, особенно если последний состоит из одной капусты. Так что вы будете пить?
— Водку, — сердито буркнула она, — шучу. Каберне совиньон.
— Скверный выбор вин, — задумчиво произнес Илья, продолжая рассматривать меню, — ладно, пусть будет каберне.
«Гадина. Эстет проклятый», — разозлилась Даша, с прискорбием отметив, что молодой человек ей нравится все больше и больше.
Официант принес вино и, черкнув таинственный знак на картонном кружке, бесшумно удалился.
— Итак, — новый знакомый поднял бокал за тонкую витую ножку, — за успешную парковку и хорошее настроение у прекрасных дам!
Прекрасная дама вяло улыбнулась. Вино и вправду было скверным. Чувство слабого беспокойства не оставляло ее, и новое знакомство по-прежнему создавало ощущение подвоха.
«Я перестала верить в искренность людей, — грустно размышляла она, наблюдая за ловкими движениями вновь появившегося официанта. — Ну почему обязательно должна случиться неприятность, неужели нельзя просто посидеть с красивым мужчиной в ресторане, чтобы потом не оказаться тюрьме или больнице? Чушь. Сиди, пей и получай удовольствие».
— Смею спросить, о чем вы все время думаете? — отбирая у нее сигарету и передавая вместе с пепельницей обслуге, спросил Илья.
— Да так… ни о чем. День сегодня странный.
— В каком смысле странный?
— Слишком много событий. Тяжело с непривычки. Можешь обращаться на ты, если хочешь.
— Хочу, — он слегка наклонился в ее сторону, — расскажи мне, что с тобой сегодня произошло. Я буду сидеть, смотреть в твои зеленые глаза и слушать.
Даша провела ладонью по лицу. От вина и его взгляда у нее начала кружиться голова.
— Во-первых, у меня глаза не зеленые. А во-вторых, лучше сначала ты расскажи о себе. Ты же первый подошел.
Молодой человек откинулся и забарабанил пальцами по столу. Огромные черные зрачки странно мерцали в слабом свете свечи, завораживали, гипнотизировали.
— Да мне и поведать-то особо не о чем. — Он задумчиво теребил салфетку. — Жизнь в Советском Союзе помню как в тумане — маленький был. Потом переехали в Вену. Учился. Родители хотели, чтобы я, как и они, стал музыкантом, но… — он рассмеялся, — у меня в ушах тамтамы — полное отсутствие музыкального слуха. Все детство надо мной охали, как же так, родители гении, а на мальчике природа отдыхает… До сих пор вздрагиваю при виде скрипки. Однажды, устав от охов и вздохов, подумал и стал ювелиром.