— Не говорите глупости. — Мысль о том, что подобные высказывания дойдут до ушей страховщиков, привела Соню Либерман в ужас. Если действительно что-то пропало, то они запросто откажутся возместить ущерб или, еще хуже, — поднимут сумму страховки. — Как вам такое в голову пришло?
— Но ведь сейф-то оказался открытым, — упрямо повторил полицейский.
Тот факт, что кто-то оставил практически на улице добра на сотни тысяч марок, был для него непостижим. Однако Соня уже справилась с волнением и, промокнув сухие глаза платком, пожала узким плечиком:
— Ну и что? Брат мог туда что-то прятать или, наоборот, доставать. Мог просто проверить, все ли в порядке. Да мало ли по каким причинам человек, сидя дома, открывает сейф! В конце концов, может, он захотел полюбоваться украшениями. — Она встала и одернула короткую юбку. — Пойдемте, не будем терять время.
Ожидая, пока девушка подпишет все необходимые бумаги, комиссар мрачно крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Холодная надменность эмигрантки удивила его. Как правило, попав в неприятную ситуацию, бывшие переселенцы стараются держаться с полицией по-дружески, даже самые кристально-честные из них, так, на всякий случай. А в этой семейке дела обстояли не лучшим образом: по имевшимся у него сведениям, покойный скрывался за невыплату кредитов. Правда, папаша их известный ученый, но… могла бы вести себя и поприветливее. Он кашлянул, отложил сигарету и поднял на девушку холодные водянистые глаза.
— Извините, фройляйн, но я должен задать вам вопрос о том, где вы провели последние три дня?
Соня вскинула аккуратную головку и слегка прищурилась.
— Вы пытаетесь намекнуть, что я могла убить собственного брата? — Ее голос стал просто ледяным. — Видите ли, в еврейских семьях не принято убивать родственников.
— Да? — усмехнулся Гринбауэр. — А я, признаться, полагал, что Каин убил Авеля.
— Ах, вот оно что. — На щеках девушки заалели яркие пятна. — Так вы антисемит?
— Боже меня упаси! — не на шутку струхнул тот и вскинул руки, словно защищаясь.
Подобное обвинение официального лица в Германии грозило крупными неприятностями. Разумеется, комиссар, как и большинство немцев, к евреям нежных чувств не испытывал, но перед уходом на пенсию он не признался бы в этом даже собственной маме.
— Я имел в виду, что смерть, к сожалению, не имеет национальности, и я просто не имею права доверять или, наоборот, подозревать кого-то, исходя исключительно из традиций его семьи. Потому повторяю свой вопрос: где и с кем вы провели последние три дня?
Девушка колебалась, ситуация явно выходила из-под контроля. Наконец она решилась: