Вид крови слегка отрезвил молодую женщину, но ее по-прежнему колотило от злости. С трудом разжав зубы, она процедила:
— Не знаю, какой вы мыслитель, но как психолог вы полное дерьмо. И если в настоящий момент я ваш единственный свидетель, то идите мыльте веревки — больше вы меня никогда не увидите.
Она подошла к двери и со всей силы дернула ручку, дверь не открылась.
— Немедленно откройте, если не хотите, чтобы я тут разнесла все вдребезги.
Полетаев неспешно подошел к двери и, прислонившись к ней спиной, сложил руки на груди. Даша тут же вскинула на него гневный взгляд, видимо желая уничтожить им подполковника, как Медуза Горгона Персея. Но, к вящему ужасу, вместо раскаяния на лице Полетаева она увидела выражение, слишком хорошо понятное каждой женщине: насмешливый взгляд опять синих глаз и тот дразнящий, неуловимый призыв, так свойственный мужским представителям флоры и фауны по весне, а представителям гомо сапиенс — круглогодично.
Не удовлетворившись произведенным эффектом, подполковник обнял ее за талию и, притянув к себе, прошептал, едва касаясь губами розового ушка:
— Я все равно буду ждать тебя. — После чего легко толкнул дверь. — Все очень просто — она открывается в другую сторону.
Даша неслась по коридору, боясь оглянуться. И если от машины до полицейского управления она добиралась минут пять, то обратная дорога заняла неполных полминуты.
«Может, я и правда в душе падшая женщина? — думала она, ища в записной книжке телефон Либерманов. — В моем возрасте с панели уже на пенсию уходят, а я только поняла свое призвание!»
Оставшись в кабинете один, подполковник Полетаев весело насвистывал, промывая царапины водой. Какой он мыслитель, время покажет, а психологом всегда был неплохим.