– Конечно. Друзья мужа, коллеги. Сейчас, правда, реже. И мои друзья, разумеется.
– Вы не дадите мне их имена?
– Зачем они вам?
– Хочу расспросить их о вашем муже.
– Я сама могу рассказать вам все, что хотите, – проговорила она с легким негодованием. – Зачем беспокоить людей?
– Никакого беспокойства я им не доставлю. Все же, если вам не трудно…
Смягчившись, Стахова назвала несколько имен. Последней вспомнила Луизу Кастен.
– А незнакомые вам люди заходили? Кто-нибудь интересовался, скажем, вещами вашего мужа?
– Что?! – удивилась она. – То есть как вещами?
– Например, вам могли сказать, что у Тимофея Стахова остались какие-то документы или записи научных исследований, которые предназначались третьему лицу. Вас могли попросить вернуть эти записи. Не было ничего такого?
– Нет, – она помотала головой. – Об этом никто не спрашивал… А, я догадалась! – На ее лице появилась какая-то ненормальная, хитрая улыбка. – Вы об этом заговорили, чтобы меня подготовить. Теперь вы захотите просмотреть его файлы.
Я стал отнекиваться, она не верила.
– Вы солгали! – Ее голос едва не срывался на крик. – Вы подозреваете Тимофея в том, что это он… он…
На ее бледных щеках проступили пятна.
Я срочно перевел стрелки на Кастена.
– Убийцей был Жорж Кастен. Это не вызывает сомнений. Я, честно говоря, был немного шокирован, когда услышал, что вы продолжаете общаться с Луизой Кастен. Вы не чувствуете себя врагами?
Стахова на несколько мгновений впала в ступор. Когда она снова подняла на меня глаза, мне показалось, что в эти мгновения она побывала в иной реальности, глаза приобрели иное выражение – в них возникло отчуждение – отчуждение человека, обладающего истиной, но не способного ее доказать.
– Кастен не убийца, – выдавила она, нервно сжимая пальцы.
Мне показалось, я понял ее состояние.
– Вы правы, – сказал я как можно мягче. – В юриспруденции метод исключения не работает. Пускай твердо доказано, что из пятерых подозреваемых трое имеют стопроцентное алиби, никто не имеете права объявить преступником кого-то из оставшихся двоих…
– Троих! – выкрикнула она, запутав меня вконец.
– Как троих?! А кто был третьим?
– Убийца, – сказала она упрямо.
Во всем этом было что-то ненормальное.
– Но кто он? – я по-прежнему пытался нащупать какую-нибудь логику.
– Кто угодно, хоть инопланетянин… Что это вы вздрогнули?
Я? Вздрогнул?? Да у меня нервы крепче стали. Они провисли от бесстрашия и скуки. У меня их вообще нет.
Я объяснил:
– Всегда вздрагиваю при упоминании о сапиенсах.
– Какие нервные пошли журналисты!
Ну и ладно. Зато не догадается, что я частный детектив. Не подумает же она, что у частных детективов нервы слабее, чем у журналистов.