Ей было очень приятно в этой пене вместе с Леоном и совсем не хотелось вспоминать прошлую ночь. Наконец-то они одни! Сплошные волны и радуги…
— Я люблю мою ко…
Слово «королева» он не договорил, потому что Катрин вдохнула остальные буквы вместе с поцелуем, не в силах больше справляться со своими радугами, или Леон поцеловал ее раньше, чем собирался, потому что такого стремительного полета к небесам они оба не ожидали после всех переживаний, страхов, ужаса беспомощности…
Это вода, жестокая и своевольная стихия, загнанная в тесноту ванны, да еще укрощенная душистой пеной, растерялась и не знала, куда девать привычную мощь, и поэтому безрассудно выплеснула на них всю свою дикую энергию. И облака заметались, и радуги зазмеились спиралями, и звезды закричали восторгом торжества неземного света. И все пропало. Не было ничего, кроме таинственного шепота звезд, невидимых в этом перламутровом пространстве, и пульсирующего ликования каждой клеточки тела, жадно просившей: «Еще, еще, еще!» И можно было на мгновение утонуть и, не разнимая губ, дышать друг другом, словно слившись с этой самой вечной, дерзкой, живой первобытной галактикой…
— Леон, Леон! — Катрин встряхнула головой и шумно перевела дыхание. — Это фантастика, это невероятно! У меня до сих пор ощущение, что мы с тобой — какой-то пещерный зверь, который рычит от радости, впервые увидев свет. — Катрин прижалась к груди Леона и, как этот зверь, сказала:
— Уурурурр, я вижу свет!
Ты тоже видела свет? — сияли глаза Леона, а сам он деловито спросил:
— Ты сумеешь перевязать зверю лапу? — и вытащил из пены левую руку с потемневшим бинтом.
Глава 61,
в которой Леон сидел на краю ванны
— Страсть-то какая! — Леон уже в халате сидел на краю ванны и с отвращением смотрел на свои отекшие помертвелые пальцы, которые Катрин постепенно освобождала от бинта: безымянный и средний украшали стежки швов.
— Это я виновата. — Его королева осторожно разматывала повязку. — Не надо мне было лезть к тебе в ванну. Помочь помыться и сразу уложить в постель. А теперь мы всю ладонь раскровили… Больно? — Она сочувственно заглянула мужу в глаза. — Я боюсь до конца отдирать бинт.
— А зверь? Он бы так без света и сидел в своей пещере. — Леон поморщился и потерся щекой о плечо Катрин. — Тебе не очень противно?
— Чем бы ее продезинфицировать? Мадам Белиньи вместе с бинтами принесла спирт, но я боюсь, что спиртом мы сожжем кожу.
Леона смешил озабоченно-сосредоточенный вид Катрин: она сложила ладони лодочкой и держала в них его отекшую кисть как совершенно отдельное, не относящееся к Леону живое существо, и слегка покачивала, словно баюкая.