– Разве не ополчились они все против вас?
– Но это только предположение.
– Доказательством будет ваша смерть. Здесь Вероника задумалась и потом:
– Я знаю, что так поступали некоторые женщины: донна Капрария недавно отравила своего мужа.
– Что же тогда вас останавливает, дорогая?
– Боязнь вашего презрения: после акта мести вы обретете хладнокровие и разлюбите меня.
– Не бойтесь же: напротив, я увижу в вас девушку пылкую, храбрую, любящую, страстную девушку с характером, словом, только из-за этого я буду любить вас в тысячу раз сильнее. Не медли, Вероника, иначе ты навсегда потеряешь меня.
– Ах, друг мой, а как же небо?
– Чепуха! Небо никогда не вмешивается в дела людские, и гнев небесный – это лишь гнусное орудие лжи и суеверия. Бога нет, и наказания и награды, основанные на этом призраке, достойны такого же презрения, как он сам. В самом деле, если бы существовал какой-нибудь Бог, которого оскорбляет порок, разве дал бы он человеку возможность творить зло? Да что там говорить: если бы порок оскорблял этого так называемого творца природы, неужели зло было бы одним из её законов? Запомни, что эта распутная природа питается и поддерживается только за счет преступлений, а коль скоро они необходимы, они не могут оскорбить ни природу, ни воображаемое существо, в котором ты видишь главный движитель всего сущего. То, что человек осмелился назвать преступлением, – это всего лишь действие, потрясающее законы людей, но что значат для природы человеческие законы? Разве она их продиктовала? Разве они не меняются в зависимости от климата? Каким бы ужасным ни был поступок, его преступность, если таковая существует, совершенно ничтожна, следовательно, не способна оскорбить природу, чьи законы имеют всеобщий характер. Отцеубийство, которое считается в Европе преступлением, полагается делом чести во многих азиатских странах, то же самое можно сказать в отношении всех остальных человеческих поступков, и никто не сможет назвать хоть один, преступный во вселенском масштабе. Кроме того, имейте в виду, что речь здесь идет о самозащите, когда все средства, какие вы захотите употребить для этого, не только не будут преступны, но даже станут добродетельны, так как первым законом который внушила нам природа, был закон самосохранения любой ценой. Не раздумывайте, Вероника, действуйте, иначе вы погибнете сами. Огонь, сверкнувший в глазах прелестного создания, вскоре подтвердил успех моих речей.
– Ну ладно, – сказала она спустя несколько минут сильной внутренней борьбы, – ладно, Жером, я сделаю так, как ты говоришь. Я знаю нужные составы, ведь ядовитые растения хорошо известны у нас; клянусь, что через три дня ни один из тех, кто задумал погубить нас, не останется в живых. Ты же пока должен уехать: я не хочу, чтобы тебя подозревали. Я согласился с большой охотой, тем более, что этот срок был мне нужен для соблазнения третьей сестры. Эту операцию организовала Клементия. Я вызвал её в Мессину и познакомил с Лауренсией, а на следующий день её препроводили в мой замок. Не прошло и двух часов после её отъезда, как дали залп пушки, заряженные Вероникой. Она использовала сок «торы» из семейства аконитовых, очень опасного растения, который в изобилии встречается в горах Сицилии, и все три жертвы скончались в жестоких муках. После этого она взяла все, что смогла: драгоценности, бумажник, шкатулку – она взяла все и пришла со своими скромными сокровищами в загородный дом, где я назначил ей встречу. Кстати, она и сообщила мне об исчезновении сестры, причину которого не могла понять.