Еще одна страшно крутая гора показалась в лобовом иллюминаторе. Мы снова стали карабкаться.
Вдруг позади нас вспыхнули предупредительные сигналы, и проревела сирена. Старая, очень старомодная автомобильная сирена-клаксон. Я прижался к обочине, и маленький жучок-машинка прополз мимо нас, с быстротой молнии рванувшись вверх по холму. Это была очень странная машинежка, вполне под стать звуку своего клаксона. А клаксон наигрывал: ля-ля-ля, ля-а-ля-а-а...
А сама машинка, насколько я мог разглядеть в водянистой тьме, была американской моделью середины двадцатого столетия, которая в свое время приводилась в движение мотором внутреннего сгорания, который питался топливом либо спиртовым, либо какой-то фракцией от перегонки нефти, забыл, что именно там было. Цвет машинки был красный, отливал каким-то лаковым отблеском.
– Привидение, – сказал Сукума-Тейлор.
– Надеюсь, что эта штука остановилась в Максвеллвилле. Эти ее колеса очень похожи на пневматические шины... это ведь не роллеры, но просто даже не верится, что это настоящие шины. Так что вы говорили?
– А? Да нет, ничего особенного. Ничего.
Мы молча ехали, терпеливо взбираясь на крутой холм. Он вдруг сказал:
– Джейк МакГроу! – словно это было для него по меньшей мере открытием или прозрением.
– Ну, я самый, – ответил я озабоченно и смущенно.
– Мне это только что пришло в голову. Я же про вас слышал! Ну да, я помню имя, – он улыбнулся. – Вы должны меня простить, старина. То, что я так это выпалил. Но вы же должны знать, что на Космостраде вы что-то вроде живой легенды.
– Я – легенда?
– Но ведь вы же Джейк МакГроу, правда же?
– Я единственный человек с таким именем, насколько мне известно.
– Разумеется. Да, но... встретиться с вами вот таким образом... ну, понимаете, просто... я что хочу сказать: человек начинает сразу вспоминать про Одиссея, Язона, Энея, героических персонажей... а вы кажетесь... – он поморщился. – О господи. Я вечно говорю не то, что хочу сказать, а уж сейчас и подавно.
– А я кажусь таким обыкновенным подтирателем задницы. Это вы мне хотите сказать, Джон?
Он рассмеялся.
– Не совсем. Но то, что про вас рассказывают, весьма примечательно.
Он наклонился ко мне с насмешливо-таинственным выражением лица.
– Я так понял, что все они, эти рассказы – как выражаются американцы – просто «тянут Тома Кокса», то есть врут?
– Все зависит от того, что это за случаи и рассказы, – сказал я с абсолютно серьезной миной. – Если говорить про тех шестнадцать женщин на Альбионе, то полная правда: они все разродились на протяжении шести дней.