– Ботинки ищем, – сказал он.
Петровски встал и стал изучать карту Максвеллвилля. Я натянул штаны. Они довольно хорошо на мне сидели, пусть даже были немного коротки в штанинах.
Я уселся и ждал, затягиваясь сигаретой.
Наконец Фрейзер вернулся и протянул мне ботинки.
– Это мои собственные запасные, – сказал он мне. – Когда тебе принесут свои собственные, ты мне вернешь эти.
– Спасибо.
– Ладно, не за что.
Дверь закрылась, и Петровски снова уселся.
– А теперь, мистер МакГроу, я не стану задавать вам никаких предварительных вопросов и сразу перейду к делу весьма серьезному и важному.
– А именно?
– Тот артефакт, который оставили строители Космострады.
Сплетни, слухи, дорожная чушь, бред – все это стало совершенно незыблемой, алмазно твердой реальностью, как только прозвучало из уст официального чиновника. Меня это потрясло.
– Что-что?
– Артефакт. Карта. Карта Космострады.
Я медленно покачал головой.
– Я ничего подобного не знаю.
Петровски погладил крышку стола, глядя на меня, пытаясь определить степень моей искренности.
– Тогда почему, – спросил он меня ровным голосом, – все думают, что она находится в вашем распоряжении?
Я не видел никакой пепельницы и уронил наполовину выкуренную сигарету себе под ноги.
– Вот это, мой ненаглядный блюститель закона, – я свирепо растер окурок, – и есть вопрос на биллион в полосочку кредиток. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил мне то же самое. – Я уселся обратно и скрестил ноги. – Кстати, а кто такие эти «все»?
– Представители различных рас, различных профессий, и мы, колониальные власти, я должен сказать.
– Ну а кто еще конкретно, за исключением властей?
– Я не могу представить себе ни одной расы внутри Расширенного лабиринта, которая не мечтала бы завладеть такой картой, особенно сейчас, когда мы знаем, что ретикулянцы мечтают ее захватить, и мы специально стремимся им в этом помешать. И рикксы, и кваа-джхины. У них есть свои агенты. Это мы знаем. Но все указывает на то, что есть многое, чего мы не знаем.
Я взял еще сигарету. Я бросил курить много лет назад, но есть такие кризисные моменты, которые просто просят никотина.
– Почему? Вот мой единственный вопрос, – сказал я, щелкая зажигалкой, чтобы погасить в ней огонек. – Почему этот вымышленный артефакт настолько важен?
Я мог догадаться, но мне нужны были те причины, которые он назовет.
– Да просто сами подумайте, мистер МакГроу. Подумайте о том, что это означало бы. – Его тон был больше академическим, нежели восторженно фанатичным.
– Есть ли у вас представление, насколько это продвинет наши попытки разрешить загадку Космострады? Разве это не стало бы открытием веков? – Он оперся о стол и поднялся на ноги, а лишняя сила тяжести для него самого превращала его массивное тело в изрядную обузу.