– Что случилось?
– Машина. Пропала.
Мы стояли примерно там, где Дарла и я видели машину раньше.
– Ты тут поставил и свой автомобиль?
– Ну да. Он припарковал машину на противоположной стороне, но, когда пошел обратно, оттуда, с трибун, увидел супер-шевроле и решил, что ему померещилось, и на самом деле он поставил машину тут. У меня все время так получается – забываю, где поставил машину. Теперь супермашина у него. – Он вздохнул, держа в руке комплект ключей. – Это тот самый ключ, конечно, он подходит к обеим машинам. А он не отличит одну от другой. Я же сделал супершевроле точно таким же, как и оригинал.
Я не знал, так ли это, но был уверен в том, что Карл сделал машину в точности такой, какой была первая машина, та, которую я у него угнал на Космостраде. Сходство было абсолютным, даже с зеркальца заднего обзора свешивались две плюшевые игральные кости.
– А как это у тебя получилось?
– Да я же свою машину сам перебрал до последнего винтика, сам делал кое-какие приспособления и знаю ее как свои пять пальцев, – ответил он. – Я провел два года, совершенствуя ее как следует. Я эту штуковину купил, когда мне было пятнадцать лет, еще до того, как мне по закону можно было водить машину. Я знаю в этой машине каждый дюйм.
Я кивнул.
– Ладно, это решает проблему того, как заменить ваши машины. У твоего двойника уже есть супермашина.
– Угу. Но есть еще кое-что, что я должен сделать.
Карл повернулся, и я перехватил его за руку.
– Карл, не смей. Ты едешь с нами.
– Прости, Джейк, но…
Он неуклюже и сильно замахнулся на меня левой рукой. Я поднял руку, чтобы защититься, но это оказался ложный выпад, а моя реакция была слишком замедленной, чтобы вовремя блокировать его ловкий правый хук. Удар пришелся настолько точно, что у меня на миг помутилось в голове. Дарла бросилась мне на выручку, но Карл уже помчался прочь. Дарла побежала за ним, но не могла догнать. Он пропал в потоке людей, которые выходили со стадиона.
Дарла прибежала обратно.
– С тобой все в порядке?
– Старею я, старею, – ответил я. – Он мне влепил как следует.
– Что, будем догонять?
Я потер челюсть и покачал головой.
– Невозможно решить. Может оказаться, что мы сами все испортим, если будем стараться удержать его от того, чтобы испортить ход событий. Я уже постепенно начинаю приходить к выводу, что ничего из того, что мы пытаемся делать или не делать, не может предотвратить судьбу. Это начинает походить на греческую драму.
– Всю жизнь Ненавидела греческую драму, – ответила Дарла.
– И я тоже. А все из-за проклятого хора, который перебивает не вовремя и тявкает невпопад.