– Все время на какие-то ухабы наезжаю, – жаловался он, – они мне портят все расчеты. Временно-пространственный континуум не везде одинаково гладкий, понимаете.
– А я и не говорил, что он везде гладкий, – отвечал я.
– Надо все делать очень аккуратненько, – продолжал он, – мы же не хотим вернуться раньше, чем уехали. Я уже по горло сыт от такой чепухи.
– Я вполне с тобой солидарен, – отвечал я.
В конце концов мы туда добрались. Кларк сделал корабль прозрачным, так что мы смотрели, как маленькое странное облачко звезд растет и растет, пока не превращается в странный звездный шарик, окружающий рельефный диск Микрокосмоса. На стороне, где стоял Изумрудный город, был день.
Все внизу казалось страшно мирным. Никто ничем в нас не швырялся, никакие умопомрачительные загадки не гнались за нами, когда мы гладко входили в атмосферу и пронеслись по небу к Изумрудному городу. Поверхность планеты, похожая на лоскутное одеяло, скользила под кораблем, как быстро разматываемая карта. Кларк побил все рекорды скорости и едва не напугал нас до смерти. Похоже было, что Кларк собирается врезаться в одну из декоративных крепостных стен, что окружали замок и выходили на долину, но в последний момент он чуть приподнял корабль и устремился прямо ко входу в замок. Снова вильнув, мы пронеслись между двумя башнями и со скрежетом замерли над третьей. Купол башни раскрылся, как цветок, навстречу утренней заре, и мы спустились в башню, приземлившись на пол, на вымощенную плитками ровную поверхность. Купол закрылся. Приехали.
Кларк вздохнул и снял свои коротенькие пальцы с панели управления. Его узкие плечи поникли.
– Если бы я был из плоти и крови, я сказал бы, что вымотан до предела. А так мне понадобится только, двухдневная перезарядка.
– Здорово ты вел корабль, Кларк.
– Спасибо. Мне показалось, что надо торопиться так, будто за тобой черти гонятся. Похоже, что тут заключили перемирие, но нельзя сказать наверняка.
Я закрыл тяжеловоз, велел Брюсу следить за порядком, и мы вышли из корабля.
– Джейк, – сказал Кларк, когда мы шли к ближайшему спуску вниз. – Мне кажется, тебя ожидает небольшое потрясение.
Я остановился.
– Что такое?
– Ну, это насчет Сэма. Он больше не компьютер. Он живой, Джейк. Он совершенно живой.
– Привет, Джейк, – сказал Сэм.
Он сидел за обеденным столом вместе с Джоном и Зоей и уплетал рогалики с кофе. Он встал из-за стола с той улыбкой, которая всегда жила в моей памяти. Его лицо было лицом моего отца, но это было то лицо, которого я не видел с детства, потому что человеку, который шел ко мне с распростертыми объятиями, было около тридцати пяти. Волосы были темно-каштановыми, почти черными, глаза – карими. Он был приблизительно шести футов росту (что-то в последнее время я слишком часто использую эту древнюю систему мер), плюс-минус дюйм или два. Линия челюсти была сильной, широкие плечи расправлены, а руки и ноги, в точности, как у меня, слегка крупнее, чем надо. Рот был энергично сжат, подбородок слегка раздвоен. Нос, прямой и тонкий, достаточно крупный, но не уродливый. Привлекательный мужчина. Он был одет в рабочий костюм – блузу и брюки – немаркого серого цвета с черным поясом и черными сапогами.